ова появилась обычная спокойная надменность.
Но когда он обнял ее за плечи и прижал к себе, она не сопротивлялась. Ей
необходима была его поддержка. Конечно, у
него было свое, неверное представление о том, что с ней происходит, но она
ощущала такую беспомощность, что была рада
любым крохам его внимания. Она любила Макса, она ждала его ребенка, и ей было
страшно думать о будущем - о будущем
без Макса, без его привязанности к ней, как бы неглубока и поверхностна она ни
была.
- Я просто бесчувственное бревно,- сказал он шутливо, стараясь рассмешить ее
и разрядить обстановку.
Он наклонился и нежно потерся щекой о ее щеку. От него пахло "Диором". Как
любила она этот изысканный легкий
аромат! Никаким другим одеколоном Макс никогда не пользовался, и этот запах
ассоциировался у нее только с ним. Она
обняла его за талию и тонкими пальцами стала поглаживать разгоряченную кожу под
шелковой рубашкой.
- Я, дурак, позвонил тебе, приставал с глупыми вопросами, потом в ярости
примчался сюда- ведь я был страшно
обижен. Мне показалось, ты не знаешь, как от меня избавиться. Как только ты меня
терпишь!
Мне помогает любовь, ответила она мысленно. И еще я очень, очень хочу, чтобы
ты тоже меня любил.
В порыве любви и благодарности она уткнулась лицом в его теплую шею, губами
слегка дотронулась до его кожи. Глаза
ее были полузакрыты, близость его доставляла ей огромную радость. Макс задрожал
и еще крепче обнял ее, губы его нашли
ее губы, и они слились в долгом, мучительно-сладком поцелуе, которого оба так
страстно желали.
Когда Макс отпустил Клею, им обоим пришлось сначала немного отдышаться. Он
внимательно вглядывался в ее бледное
лицо, пытаясь понять, отчего в ее глазах было столько грусти. Иногда он был с
ней так нежен! Ей даже начинало казаться,
что она значит для него много больше, чем он готов был себе в этом признаться.
Думать об этом было приятно - она еще раз поцеловала его в губы и улыбнулась
со |