ающих максимальное
напряжение или удивление, и они никогда не длятся больше четырех-пяти секунд.
Когда
это происходит, все останавливается. Усики произносят свой монолог, и в эти
сокровенные мгновения действие отступает на задний план и вперед выходит мысль.
Мы
легко прочитываем все, что хочет нам сказать Гектор, как если бы это было
написано
печатными буквами на экране, и, пока монолог не кончится, мы видим их так же
ясно, как
дом, пианино или торт, расплющенный о чью-то физиономию.
Шевелящиеся усы - признак думающего мужчины. Неподвижные усы - не более
чем орнамент. Усики Гектора - это понятие одновременно географическое и
социальное,
они определяют его образ в глазах окружающих, и так как эта блестящая узюсенькая
щеточка не может принадлежать никому другому, всем сразу понятно, кто скрывается
за
этой смешной порослью. Перед нами латиноамериканский щеголь, бронзовокожий
стервец, знойный любовник, в чьих жилах течет горячая кровь. Добавьте к этому
зачесанные назад, набриолиненные волосы и неизменный белый костюм, и вы получите
помесь франта и сердцееда. Таков зрительный код. Все считывается с первого
взгляда. А
поскольку в этом мире, с его минами-ловушками вроде незакрытого канализационного
люка или взрывающейся сигары, за одной неприятностью неизбежно следует другая, в
ту
же минуту, когда на улице появляется мужчина в белом костюме, вы уже знаете:
ничем
хорошим это для него не кончится.
После усиков костюм - важнейший элемент в гекторовском репертуаре. Усики -
это связь с его внутренним "я", метонимия тайных желаний, раздумий и душевных
бурь.
Костюм - это отношения с социумом, и его сияющая белизна на фоне общей
черно-серой
гаммы притягивает глаз, как магнит. Он переходит из фильма в фильм, и в каждом
из них
есть по меньшей мере один большой трюк, построенный на попытках уберечь костюм
от
подстерегающих его опасностей. Грязь и моторное масло, соус для спагетти и
черная
патока, сажа из дымохода и брызги из л |