.
Атаман посмотрел на печать и передал сложенный лист войсковому писарю.
- Читай, письменный, - сказал он, нахмурясь.
Письмо украинского гетмана говорило о том, что народ может долго
терпеть неправды, столетиями свыкаться с повседневной нуждой и неволей и
тогда только восстает, когда жизнь его станет страшнее смерти.
Писарь читал бесстрастно, но по строгим и напряженным лицам донцов было
видно, что каждое слово письма падает прямо в сердца.
Гетман писал о том, как поляки в два дня выжгли мать городов русских -
Киев, истребили всех жителей Фастова, как даже женщины на Украине взялись за
оружие, защищая землю и вольность родного народа, и теперь, в месть за
восстание украинского крестьянства, паны загоняют по избам людей и в избах
сжигают, а тех, кто спасается от огня, сажают на колья. Одному из казачьих
полковников паны живому сняли кожу с головы и набили ее мякиной, а в Фастове
положили казачьих детей на решетку, под которой были горячие угли, и
панскими шляпами раздували огонь, поджаривая живых младенцев.
Писарь умолк, но молчание не прервалось среди донцов. Задумчивость
охватила их. Многие думали уже: хорошо ли к походу подкованы кони, какую
взять ратную сбрую, какой мушкет. Другим представлялась степная дорога, а
иным - даже битва.
- Браты донцы! - сказал, вновь поднявшись, Боба. - Слыхали вы письмо
нашего батьки Хмеля. Молим у вас допомоги не для себя - для заступы за
русскую землю и веру, за наших малых детишек да женщин!
- Молим у вас! - повторили за Бобой и все запорожцы.
- Не басурманы! Чего нас молить?! Все поедем! - выкрикнул Разя.
- Всем Доном вздынемся разом!
Шумный и возбужденный говор поднялся между донских казаков. Иные из них
уже вскочили и двинулись к Бобе. Но войсковой атаман, негромко крякнув и
тяжело опершись о край стола, поднялся, и казаки опустились снова по своим
местам. Взгляды всех уставились на Корнилу. Плечистый и рослый, он снял с
головы кудрявую шапку, движением широких плеч |