ессора, не отводя взгляда.
— Меня должен будешь сменить ты, — сказал он.
ПОГРАНИЧНИК. ТРУПЫ...
Выгнутая спина Мусея мелькнула и скрылась за поворотом.
Маленький гном превратился в злобного уродца и что есть силы тряхнул
Сергея изнутри. Круги, поплывшие перед его глазами, приняли строгие
геометрические очертания. Точнее, это были и не круги, а овалы и эллипсы. Звон
в ушах постепенно стихал, превращаясь в глухоту, как будто их плотно забили
ватой. Сергей помотал головой и наконец-то отпустил косяк двери. Несколько раз
глубоко вздохнул-выдохнул, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Но
чертов карла, похоже, решил, что одного предупреждения достаточно, и отступил
вглубь.
Крутин закрыл дверь, пересек площадку и вышел на замызганные ступеньки
лестничного пролета. Мусея не было видно, он уже отправился по своим делам
вверх по лестнице в небо. Или, наоборот, вниз, по дороге в ад. Туда же, вниз,
последовал и Сергей, игнорируя лифт. Он ненавидел крохотные замкнутые
помещения, которые к тому же двигались помимо его воли. Человек в лифте, считал
он, беспомощен, как мышь, которую держат за хвост.
Сбегая вниз, Сергей одновременно прислушивался к звукам в доме. Все как
всегда, приглушенные голоса за дверьми, гул пылесоса, звон посуды. Наверху, на
третьем этаже, кто-то опорожнял ведро в мусоропровод. Ничего необычного,
таящего угрозу.
Во дворе солнце набросилось на него, пытаясь ужалить в глаза и
одновременно обволакивая плечи и голову легким весенним теплом. Крутин на
секунду застыл, оценивая обстановку, затем легко соскочил со ступенек крыльца
на дорожку.
Его дражайший сосед-стукач, Степан Ильич, уже был занят оживленным
разговором с другим дедулей из соседнего подъезда. Имени его Сергей не знал, но
личность была знакомой. Истый коммунист, тот постоянно разорялся во дворе по
поводу нынешних порядков, а накануне |