| олее перед собственной женой. Но обидные
мысли никак не шли из головы.
     Игоря как будто подменили. Не то чтобы он стал плохо относиться к Людмиле,
просто перестал замечать ее.
     Некоторое время Людмила успокаивала себя,  искала разные объяснения такому
поведению мужа.  Она знала,  что некоторые коллеги Игоря буквально «сдвинулись»
на азартных играх,  проигрывая огромные суммы в казино. А может быть, он просто
пьет в каких-нибудь компаниях?
     Но  реальность  разрушала  все  хитроумные  построения,   которые  Людмила
придумывала себе в  утешение.  Денег муж  не  проигрывал,  жили они по-прежнему
богато,  и она не знала ни в чем отказа.  Значит, он не играет. Может, все-таки
пьянство? Каждый вечер от мужа пахло спиртным, но при этом он не был пьян.
     А однажды, встречая вечером Игоря в прихожей, она заметила следы помады на
его шее, помадой же был испачкан и воротничок белой рубашки.
     — Ты бы хоть следил за собой! — возмущенно произнесла Людмила, отпрянув от
него. — Мне ведь потом отстирывать твои рубашки.
     Ах,  если  бы  Игорь хоть попытался оправдаться,  если бы  стал что-нибудь
врать в ответ...  Но он ничего не сказал, просто скользнул равнодушным взглядом
по  жене  и  прошел в  комнату.  Ему  даже не  хотелось объясняться.  Это  было
крушение...
     Обида и  злость терзали Людмилу.  Она  всегда была  страстной женщиной,  и
теперь ее мучило чувственное томление. Брошенная жена — это как-то понятно. Она
же  не  брошенная,  ее  просто  теперь  не  воспринимают как  женщину.  И  кто?
Собственный муж! Что может быть унизительнее?
     Поговорить с  Игорем?  Заплакать и  сказать ему  наконец о  том,  как  она
несчастна?  Нет,  она не  сделает этого!  Во-первых,  бесполезно.  Наверняка он
видит,  как  она  страдает,  но  его  это  не  трогает,  так что разговор будет
напрасным.
     А вдруг он выслушает ее и скажет: «Давай разведемся»? Что тогда?
     Это было бы ужасно.  Она любила Игоря и продолжала любить,  несмотря ни |