а
посетителем «Орбиты» не был. Это чья-то гнилая мутка, Евген! И почерк не мой!
— Почерк везде один. Думаю, принадлежит хозяину кабинета Романову, —
усмехнулся я. — Ладушки, тут все предельно ясно. Меня сейчас другое беспокоит —
неужто это тюменский Нахрап на прошлой неделе кладбищенскую заварушку
организовал?
— С чего ты так подумал? — удивился Цыпа. — На сходке ведь разрулили
ситуацию, от и до.
Когда я популярно «жеванул» телохранителю происхождение своих подозрений,
тот весь нахохлился и безапелляционно заявил:
— Вот ведь козел! Ну, я ему рога-то отверну вместе с его тупорылой
башкой!
— Это вряд ли. Если понадобится — Том поедет. Ты мне здесь нужен, браток.
Цыпа благодарно засиял своим розовым детским личиком, как пацаненок,
которого ласково погладил по голове строгий папаша.
— Кстати, Том! Я тебе поручал выяснить, кто из наших не смог по какой-либо
причине на пикник поехать. Перечисли-ка ребятишек.
— А нечего перечислять. Не поехал один лишь я. — Сидевший до этого момента
с сонно-отсутствующим видом, наверное сочиняя в уме очередной стих, Том очнулся
наконец от творческой «спячки» и напряженно уставил на меня свои серо-стальные
глаза, словно дула двуствольной лупары. — Таким образом, первый подозреваемый
я. Не так ли, Евген?
— Не в цвет, браток, — усмехнулся я невероятной близорукости соратника. —
Если бы я тебя подозревал, то ты уже давно оказался бы в лапах Цыпы и корчился,
на дыбе подвешенный. Неужто неясно? Нет, Том, ты вне всяких подозрений. Я в
курсе, что у тебя в тот раз неожиданно поднялось кровяное давление в черепушке
и поломало планы на лесной отдых. Дома отлеживался, верно?
— Да, точно. — Том заметно расслабился и облегченно откинулся на спинку
кресла. — Остальные ребята все поехали, кроме тех, кто не мог работу оставить.
Вышибал и метрдотелей имею в виду. Обслуживающий персонал.
— Вот среди них и надо суку искать |