ддерживала светскую беседу, а Алиса молчала, рассматривая фотографию
придуманной тетки с насмерть перепуганными глазами на Елизаветиной книжке. У
неё возникло подозрение, что тетка так напугалась именно вида разъяренной фурии
с бластером-наганом, которую ей нахально приписали, и теперь бедняжка прячется
от общественного позора где-нибудь в стенах монастыря сестер-кармелиток, как
мадам Бонасье. Зачем им понадобилось придумывать этих теток, Алиса понять
совершенно не могла. На её книжке вообще не было ни одной фотографии, только
имя Сара Мидленд. Подругам было велено все прочитать, и написать что-нибудь в
том же духе.
— — Бедняжки, — сочувственно вздохнула Елизавета, когда они вырвались из
псевдо-приемной губернатора на свежий воздух.
— — Кто? — удивилась Алиса.
— — Эти тетки на обложках, — пояснила Елизавета. — Мало того, что им
придется пожизненно отвечать за написанную нами дребузню, так и жизнью
рисковать придется стопроцентно…
— — Почему им придется рисковать жизнью? — испугалась Алиса. Ей совсем не
хотелось, чтобы кто-то рисковал ради неё жизнью!
— — Вспомни Мизери, — начала проявлять свой недюжинный триллерный талант
Елизавета. — Там писателю надоело описывать эту дуру Мизери, а психованная
читательница уже не могла без этой дамы жить. И тогда она начала устраивать ему
каверзы, предварительно заманив его в ловушку. Вот надоест мне расписывать
злоключения этой Барбареллы, а психи-почитатели меня не найдут. Будут
разбираться с этой несчастной, ни в чем не повинной леди…
— И, проникшись ужасным будущим автора, Елизавета так расчувствовалась,
что в её глазах появилось осознание вины, и искренне сочувствие. На минуту
Алисе даже померещилось, что Елизавета сейчас заплачет — таким горестным был её
взгляд, направленный в будущее неведомой женщины, согласившейся принять на себя
муки, уготованные Елизавете…
— Она робко дотронулась до |