соединяющей дорогу, что вытекала из
западных земель, с наезженным трактом на Запределье восточные княжестве. Дорогу
эту проложили еще хоринги - в незапамятные времена, которых теперь никто толком
не помнит. Она так и не заросла лесом, потому что хоринги понимали лес куда
лучше людей. По ней ходить отваживались только смельчаки-одиночки, да горские
караваны, вооруженные до зубов. Караваны проходили только самое начало дороги, а
потом отклонялись на юг, к Плиглексу. Мне, похоже, предстояло идти этим
негостеприимным путем гораздо дальше, к местам последних хорингских поселений. В
компании вороного жеребца и дикой карсы, которая, по словам Лю-чародея, предана
мне, словно пес хозяину. В последнее я, понятно, верил не больше, чем в
милосердие людей, обнаруживших оборотня.
Протолкавшись сквозь рыночную толпу, я миновал оружейный квартал, квартал Синих
Светильников, нуртские трущобы, где приходилось все время держать левую руку на
рукояти ножа. Левую, ибо заподозри местные головорезы, что правая рука прохожего
шарит под плащом, прохожему точно несдобровать. Я же правой рукой беззаботно
помахивал, и меня не тронули. Как всегда. Впрочем, если бы стало туго, а
подраться желания не возникло бы, стоило мне упомянуть имя старого Вара Гремячей
Глотки, и дорогу тут же очистили бы без лишних разговоров. Обитатели нуртских
трущоб прекрасно знали, благодаря кому они еще не передохли с голоду.
У Южной стены скучали четверо стражей, а из караулки перед самыми воротами
доносился раскатистый храп. Четтанская смена, поди, отсыпалась. Ворота были
заперты, так же как и северные. На востоке не было ни стены, ни ворот, там
протекал Юбен. А западная стена была глухая - кому придет в голову отправиться в
Дикие земли? Только психу или нелюди вроде меня. Но нужно было сохранять важный
и таинственный вид, ведь я не нелюдь - для остальных.
Одного из стражей я даже знал - Гудда Три Лапы. Он тоже меня узнал, приветливо
кивнул и оперся на ритуальную пику |