нам подарки!
- Подарки, нам? - переспросила Изабелл, с какой-то особенной грустью подчеркнув
последнее слово.
- Да, нам, потому что я заказала ниточку жемчуга Для тебя. Жемчуг очень пойдет к
твоему липу! Знаешь, ведь я завидую тебе, что ты такая смуглая!
- А я бы, верно, жизнь отдала за то, чтобы быть такой беленькой, как ты,
Сесилия.
- Смотри, солнце уж садится. Идем!
И обе пошли к дому.
VI. ВОЗВРАЩЕНИЕ
В то время как девушки сидели в саду, двое мужчин прогуливались в тени по другую
сторону площадки.
В одном из них, высоком и статном, по его гордой осанке и по одежде легко можно
было узнать именитого фидалго.
На нем был черного бархата камзол с шелковыми отворотами кофейного цвета,
бархатные панталоны, тоже черные, и высокие сапоги из белой кожи с золочеными
шпорами.
Белоснежный плоеный воротник облегал его шею, оттеняя красивую седую голову.
Из-под коричневой шляпы без пера выбивались пряди серебристых волос, ниспадавших
на плечи. Сквозь длинную бороду, белую, как пена водопада, просвечивали
розоватые щеки, резко очерченный рот, в маленьких живых глазах горел огонек.
Этот фидалго был дон Антонио де Марис. Несмотря на свои шестьдесят лет, он в
полной мере сохранил бодрость, и, должно быть, именно потому, что жил деятельною
жизнью. Держался он прямо и ходил твердой, уверенной походкой, как ходят мужчины
в расцвете сил.
Бок о бок с ним прогуливался другой пожилой мужчина со шляпой в руке. Это был
Айрес Гомес, его эскудейро (24) и испытанный товарищ всех его странствий.
Фидалго во всем доверял ему, как человеку преданному и умевшему молчать.
То ли оттого, что на чертах его лежал отпечаток какой-то настороженности и
беспокойства, то ли оттого, что овал его лица был несколько удлинен, эскудейро
чем-то походил на лисицу, и сходство это становилось еще более разительным из-за
его не совсем обычного костюма. Поверх коричневого вельветового камзола на нем
была куртка из лисьего меха; из этого же меха были и его очен |