ый оттенок, волшебно менять при различном освещении. Когда
Эдди улыбалась, в уголках ее глаз и по краям губ появлялись морщинки, похожие на
вороньи лапки. Ее нос был довольно крупным и, если бы находился в центре
какого-
нибудь другого лица, возможно, казался бы непривлекательным.
Ее нельзя было назвать красивой в классическом смысле этого слова. Она
никогда
не была привлекательным ребенком, но, повзрослев, стала интересной и даже
незабываемой женщиной, одной из тех, кого считали уравновешенными и
самоуверенными. Нередко мужчины даже не подходили к ней - такой недоступной
она казалась, но сама Эдди отнюдь не считала себя Снежной королевой.
В постели у нее пробуждалось естественное желание, и она всегда знала, что
способна на нечто большее, Как бы подобрать нужное слово? На нечто не телесное,
но,
возможно, более неудержимое. Эдди при любых обстоятельствах оставалась сама
собой, относясь к разряду тех редких женщин, которые никогда не стремятся быть
излишне откровенными, злыми, низкими или эгоистичными. И она всегда отдавалась
мужчине так, как делала все в своей жизни. Всем сердцем. Честно. С добротой и
наслаждением, с подлинным удовольствием от того, что может дать мужчине.
Эдди нравилось заниматься любовью, но секс не захватывал ее полностью, не
поглощал целиком. Она наблюдала одно замужество за другим, разрывы и разводы.
Девочки становились женщинами через горячий, обжигающий огонь секса, который
поддерживал их отношения с супругами как нечто взрывное, сверхэмоциональное.
Она воспитывалась в набожной христианской семье, но когда выросла и уехала в
Западную Вирджинию, родительский дом показался ей невыносимо убогим. Она
отошла от церкви, оправдывая случившееся необходимостью много работать,
болезнью и еще парой-тройкой удобных причин. Но отсутствие Христа оставило
пустоту в ее жизни.
Вскоре после того, как Эдди начала работать секретаршей в чикагской
карбюраторной конторе, она познакомилась с коммивоя |