и. Но тут, по
крайней мере, некоторые отцы начинали испытывать замешательство и неловкость,
зато Катерина и новоявленная мамаша
со смаком и в подробностях обсуждали молокоотсосы и эпизиотомию. Такие отцы были
еще небезнадежны. Но я не
выносил отцов, которых рождение ребенка травмирует настолько, что они
превращаются в сюсюкающих идиотов.
Возомнив, будто их поведение развлекает детей, они маниакально катались по моему
ковру, показывали младенцам нос и
выкрикивали придуманные слова в тщетной надежде дождаться хоть какого-то отклика
от своего младенца.
- А-ля-ля-ля, у-сю-сю-сю! - верещали они.
- Ай, как ей это нравится, - говорила мамаша с доброй улыбкой.
Единственный признак возможного одобрения сводился к тому, что младенец
моргнул. Через некоторое время
мамаша наказывала меня за очевидное безразличие:
- Майкл, хотите подержать малышку?
- Было бы чудесно, - покорно отвечал я и брал ребенка с тем же
невозмутимым самообладанием, с каким министр
по делам Северной Ирландии берет в руки загадочный сверток, который ему вручают
во время прогулки по Западному
Белфасту.
Мать и отец суетились рядом, испуганно подсовывали руки под головку,
спинку и ножки младенца, показывая,
сколь сильно они уверены в моей способности не уронить восьмифунтового младенца
за те двенадцать секунд, что я его
держу.
Эти свежеиспеченные родители напоминали мне новообращенных христиан. У
них был такой самодовольный и
надменный вид, словно они считали будто я из тех убогих, кому не ведома благая
весть о младенцах. И стану полноценным
человеком, только когда присоединюсь к толпе сюсюкающих кретинов, которые каждую
неделю таскаются в церковный зал,
чтобы спеть "Три мудреца в одном тазу". Все они считали, что рано или поздно я
обращусь в их веру и спасу свою душу,
наплодив младенцев. Такова была стратегия Катерины. А нашествие новорожденных в
наш дом - выбранная ею тактика.
Если она пытала |