на третий он
разбудил меня под утро и радостно заорал: "Ванина Ванини!".
В конце мая к нам закинули вертолетом рабочих и техников, и началась
работа. Не обошлось и без экзотики. Заместитель начальника экспедиции Петухов с
первым же вертолетом прислал к нам нанятую им в Игарке на сезон повариху,
шуструю чернявую девку с золотыми зубами и блатной татуировкой. Свою программу
она объявила тут же у трапа вертолета, откуда выгрузилась, держа в руках гитару,
перевязанную огромным розовым бантом: "Буду со всеми, а начну с начальства".
Вечером того же дня начались первые неприятности. Мы с Мишей и Стасом мирно
выпивали в своей палатке, как вдруг раздался истошный женский крик: "Помогите, -
насилуют!". Мы выскочили из палатки. Крик продолжался. Ориентируясь на него, в
уже полной темноте, прибежали на площадку, где днем приземлился вертолет.
Посреди нее лежала Шурка (так звали нашу новую повариху) одна, совершенно
одетая, и орала благим матом. "Насилуют", - снова крикнула она, увидев нас, и
захохотала. Выяснилось, что она пьяна в стельку и встать на ноги не может.
"Значит, померещилось, - заявила она нам в ответ на наши негодующие замечания. -
Уж и помечтать девушке нельзя!"
Первым объектом ее устремлений стал Миша Иванов, бывший тогда начальником
нашей партии. У нас в палатке стоял старый ламповый приемник, на стенке которого
были наклеены какие-то цветные женские головки (с обертки немецкого туалетного
мыла). Каждый вечер она повадилась приходить к нам, невыносимо надушенная.
"Михаил Иванович, скажите, это ваша жена? - кивала она на наклейки. - Какая
красивая! А я, однако, вам больше подойду. Вы не смотрите, что я на вид такая
худая - просто кость у меня тонкая..." Потом она принималась закидывать ногу на
ногу, и шелковая юбка, сползая, обнажала ее смуглое бедро с синей
вытатуированной надписью "добро пожаловать" и стрелкой в соответствующем
направлении. Несколько дней подряд мы ее успешно выставляли, но потом Иванов не |