ока несчастная
вселенная не рухнула на наши бедные головы?
Первый раз я по неопытности принял его предложение с энтузиазмом, не
подозревая, что эта авантюра связана с немалым
риском. А теперь соглашаюсь поневоле, поскольку это уже стало традицией или
просто вошло в привычку.
Говоря о риске, я не имею в виду вероятность того, что мне придется платить
по счету (что толковать о риске, раз это
железная неизбежность?). К тому же я не настолько мелочный, чтобы сетовать на
недюжинный аппетит своего партнера. Дело
в том, что, как уже упоминалось, Бенато всегда очень неловок, и передвигаться с
ним по белу свету весьма непросто.
Итальянцу очень мешает близорукость, но в какой-то Мере спасают очки в
толстой роговой оправе. Однако от рассеянности
очки еще не придумали, и он то и дело сталкивается с прохожими, натыкается на
идущих впереди или берет под руку
незнакомца, полагая, что это я, его компаньон. Шагая по улице, Бенато, вероятно,
вызывал бы немало ругани, да и пощечину
мог бы запросто схлопотать, если бы не его детское лицо, с которого не сходит
виноватая улыбка, если бы он любезно не бросал
налево и направо «извините», «виноват», что, конечно, обезоруживает
потерпевших.
Как-то раз, когда он вдруг обнаружил, что у него нет сигарет, и метнулся к
табачной лавчонке, я еле успел его остановить -
он мог проникнуть в магазин прямо сквозь витрину. В другой раз, видимо толкаемый
голодом, он чуть не повторил этот
номер, только уже с ресторанной витриной, гораздо толще и больших размеров.
- Такой витрины мне еще не случалось вышибать, - признался Бенато после
того, как я вовремя его удержал. - С другими,
поменьше, имел дело, но с такой громадной - никогда.
Как знать, может, он в душе даже упрекал меня за то, что я помешал ему
поставить своеобразный рекорд в высаживании
витрин лысой головой.
Не лучше вел себя Бенато и в ресторане, так что из предосторожности мы
забирались в угол, где обслуживал Феличе,
безропотно пе |