тем реальная.
Кругом - с реклам, с листов, с газетных обрывков, из пасти телевизоров -
кричало, выло, вопило: "Наслаждайся, наслаждайся, наслаждайся! Пока еще не
пришел твой час!" И в наемном голосе, льющемся по радио, тоже звучала
доверительность и сладострастие...
А кругом - в пиццерии - ели и жрали толпы людей - стоя, сидя, посреди
узкого прохода. Все пило, жевало, плевало. И солнце равнодушно светило в
окно - как будто сквозь тела небоскребов.
Наконец Крэк, ошалевший от этих простых ощущений, забылся в грезе о
"массажистском" клубе. Ему это тоже было недоступно. Он бросил на пол
назойливые рекламы - вместе с рекламой пророчицы, которая могла подсказать,
сколько вы будете зарабатывать через десять лет. Только в желудке его еще
вилось змеей последнее наслаждение.
Он приподнялся, схватил рекламный обрывок (он тоже призывал к наслаждениям
- но уже другого, более закрытого рода), положил его в рот и начал грызть.
Это было уже неадекватно: никто так не ведет себя в пиццерийной толпе.
Полусъев газету, Крэк выплюнул остатки на пол и пошел - вперед.
Теперь он знал, куда идти. Некая трансцендентность овладела им. Надо было -
по этому зову - бежать, бежать: по прямым, но змеиным улицам Нью-Йорка - в
сабвей - вокруг Нью-Йорка - кольцом - как змея. И искать, искать. Что
искать? Удачи, счастья, лотерейного билета? Крэк не знал: что-то иное вело
его теперь. Не до золота ему было - не до счастья - но он знал: надо
искать. Или просто бегать.
Он побежал по улицам, где из каждой витрины протягивались щупальца. Блеск
золота переходил в трепет дерьма. Он дважды наступил на него - на теплое,
человеческое - рядом с дымом, идущим из-под земли. И тут же его оглушил
завывшими рекламами небоскреб. Слоновьи бивни поднимались вверх из окон
фешенебельных магазинов. Унылый старикан целовал свой искусственный член,
распластавшись в пыли на тротуаре. И тысячи ног равнодушно шагали около
него.
Крэк исчез в подземном люке метро - на этот раз его понесло в далекую
ст |