нул по стеклу. Стекло выдержало. Не выпуская палки, он
поднял с земли несколько камней и стал швырять ими в ларек.
Теперь стекла звонко осыпались. Кто там сказал, что покупатель
всегда прав?
Люди стали останавливаться и неуверенно смотреть на
расправу. На противоположной стороне перекрестка показался
милицейский патруль; таких посылают на захват террористов. К
счастью, я следил не только за битьем стекол, но и за ними.
Один снял с плеча короткий автомат и принялся стрелять
одиночными. Зазвенели стекла других ларьков, какая-то тетка
своим криком заглушила вопль раненого продавца. Народ бросился
к подземному переходу.
Странно, но стрельба не произвела того впечатления, как
должна бы. Через минуту я вышел из перехода и направился к
метро; все было спокойно, только ларьки стояли без стекол.
Очередь за жетонами занимала весь вестибюль и торчала на
улицу. Работники метро сами нарывались: действовала только одна
касса. Кому-то все это окончательно не понравилось. Он просто
прошел через турникет, не скрываясь и не заплатив. Когда другие
стали следовать этому примеру, тетка-контролер подняла ужасный
визг, -- ей вмазали по рылу. Выскочили милиционеры и тоже
получили. Нехорошее предчувствие заставило меня поторопиться. У
эскалатора образовалась страшная давка, а только я протиснулся,
как его остановили.
Всякие правила и приличия уже вовсю переставали
действовать. Народ полез на соседний, тоже стоящий эскалатор, а
третий полз вверх, но и его вскоре остановили. Людской поток
был сейчас не в пользу поднимавшихся, и им пришлось
возвращаться вниз. Кроме тех, кого ненароком покалечили, а
таких было достаточно с обеих сторон.
Поезда еще ходили, но на платформе тут и там вспыхивали
стычки. Кого-то роняли на рельсы, случайно и намеренно, орала
трансляция, ревела толпа; в этих шумах медленно и совершенно
неслышно выползал поезд. |