ей останови
месяцев зимний ход.
Краску за краской, восстанови
наших надежд восход.
Низкий поклон твоей седине,
дремлющей тяжело...
Заговори, молчаливый снег, -
время твоё пришло.
Лёгок весеннего неба свод...
День шелестит за днём...
Заговори - мы построим флот
и паруса найдём.
* * *
Чисты снега, отчётлив каждый шаг.
Нам хорошо, надежды не таящим,
бескрайними морозами дышать
и жить не настоящим - предстоящим.
Мы ждём движенья трав и голосов
тревожащих, и терпкого цветенья -
за той, ещё далёкой полосой,
где глаз не совладает с грубой тенью.
И всё-таки - пора, давно пора
прислушаться, на миг остановиться...
Они прекрасны нынче, как вчера,
поющие - над первозимьем - птицы.
* * *
Тягучий - о том и о сём - разговор,
привычное марево быта.
Из полуподвала - окошко во двор.
Семь лет, как война не забыта.
Пускай открывается детство твоё
мелодией светлой и грустной.
На кухне тяжёлое сохнет бельё
и дух обитает капустный.
Едва ты шагнёшь - половица поёт.
Ещё необъятна квартира,
не странно ещё, что все дни напролёт
повсюду ненастно, и сыро,
и сумрачно... Гулкий слепой коридор
ведёт свой рассказ бесконечный,
и замкнут ещё предстоящий простор
на ветер попутный и встречный.
А там, где за чуткою дверью твоей
доверятся клавиши пальцам,
где - дверь отвори, и приди, и владей
летящим шопеновским вальсом, -
так явно и резко начало пути
очерчено - некуда деться...
И всё-таки ты повторяешь: свети,
далёкое, зыбкое детство.
* * *
О зле мы рассуждали и добре.
В тяжёлом небе солнце распускалось -
и облачное небо разрушалось,
и жаркий луч дышал на топоре.
Светило вширь внезапно раздалось,
нас осенила ясная погода.
И топора безвыходная нота
звуча |