шихся поставить запасную фок-мачту.
- Что вы задумали, капитан? - встревоженно спросил штурман.
- Хочу раз и навсегда отвадить их от дурной привычки нападать на мир-
ные торговые суда, - промолвил в ответ Карфангер.
Ян Янсен от изумления потерял дар речи. Сам он был не из робкого де-
сятка и не раз сумел доказать это, однако замысел капитана показался ему
чересчур легкомысленным и безрассудным.
- Прошу на меня не сердиться, капитан, но я хотел бы заметить, - ос-
торожно начал Янсен, - что мы, против ожидания, необыкновенно удачно
выбрались из переделки. Замахиваться на большее - значит без нужды иску-
шать судьбу. Подумайте, ведь даже у самого искусного ткача нить нет-нет
да и рвется, а то, что приносит прилив, с такой же легкостью уносится
отливом.
- Штурман, - в голосе Карфангера зазвучал металл, - на судне командую
я, ваша обязанность - выполнять приказы. - С этими словами он обернулся
к команде, сгрудившейся на палубе.
- Робким нечего надеяться на удачу! - воскликнул он. - Конечно, с
зайцами не охотятся на волков, поэтому я предлагаю вам: пусть тот, кому
не по себе, спускается вниз. Но только в Кадисе ему придется сойти на
берег и поискать себе другое судно. Тем, кто остается на палубе и у ору-
дий, я хочу объяснить мой замысел. Мы подойдем к алжирцу с носа, где нет
пушек, и всадим ему в ватерлинию залп сначала правого, а потом и левого
борта. Я думаю, десяти зарядов будет достаточно, чтобы отправить в гости
к морским чертям их корабль.
- Или наш, - пробурчал кто-то из недовольных себе под нос, но так,
чтобы эти слова не достигли ушей даже унтер-офицеров, не говоря уже о
капитане. В конце концов, это не одно и то же: защищаться, спасая свою
жизнь и свое добро, или атаковать, пусть даже и морских разбойников, ко-
торых сам Бог велел истреблять при любой возможности. Но на судне слово
капитана - закон, не подчиниться которому нельзя, и "Мерсвин", взяв курс
вест, описал вокруг пиратског |