, прежде казавшиеся столь значительными и
деятельными, а теперь мирно почившие, все же изредка оживали. Одним из самых
замечательных случаев, когда во мне проснулись привычки минувших дней, и был
тот, который заставил меня, не нарушая законов литературного приличия,
предложить публике этот очерк.
Во втором этаже здания таможни есть просторное помещение, стены которого,
сложенные из кирпича, так и остались неоштукатуренными, а стропила -
неподшитыми. В доме, построенном с широким размахом для нужд оживленного
торгового порта, каким был когда-то Салем, и рассчитанном на дальнейшее его
процветание, которому не суждено было осуществиться, оказалось больше
площади, чем требуется тем, кто ныне работает в таможне. Поэтому помещение
над конторой главного сборщика так и осталось неотделанным и словно
продолжало ждать плотников и штукатуров, хотя с потемневших балок давно уже
свесились гирлянды паутины. В стенной нише указанной комнаты один на другом
стояли бочонки, набитые связками документов. Такие же связки во множестве
усеивали пол. Больно было подумать о том, сколько дней, и недель, и месяцев,
и лет труда истрачено на эти заплесневелые бумаги, которые теперь только
напрасно занимают место и валяются в забытом углу, где никто и никогда их не
видит. Но ведь какие груды других рукописей, содержащих не скучные казенные
формальности, а мысли изобретательных умов и горячие излияния глубоко
чувствующих сердец, также погрузились в забвение, к тому же не сослужив
своему времени даже такой службы, какую сослужили эти документы, и - что
горше всего - не принеся тем, кто их писал, средств к безбедному
существованию, которые добыли себе таможенные чиновники своими бесполезными
бумажками! Впрочем, быть может, не совсем бесполезными, потому что они дают
материал для истории города. Там можно найти и сведения о былой коммерции
Салема и деловые письма его знаменитых купцов - |