- Ко мне! - звонко предложил маленький, с острым носиком радист Перчиков.
- Конечно, ко мне!
Он вообще отличался гостеприимством, а новый матрос сразу же пришёлся ему
по душе.
Солнышкин пошёл за Перчиковым в каюту.
Каюта была чудесная: слева стояла двухэтажная койка, перед столом,
вделанный в палубу, вращался великолепный стул, а за иллюминатором слышался
плеск волн. Солнышкин был готов обнять Перчикова, но тот стеснялся подобных
вещей. Он заторопился:
- Ну, теперь за работу! Грузить продукты.
И они вышли из каюты. Навстречу им уже мчались Петькин и Федькин с
ящиками на плечах. А с палубы доносились крики артельщика. Он бегал и
суетился.
Вечером пароход должен был отправиться на Камчатку, а сделать достаточные
запасы артельщик вовремя не успел.
Подъёмный кран опустил на палубу груду ящиков. Солнышкин бросился к
одному из них, но Степан широко расставил ноги:
- Этот не трожь.
Солнышкин бросился к другому. Но артельный только ухмыльнулся:
- Ишь, сарделек захотел? Половину слопаешь!
Солнышкин поставил ящик и собирался сказать, что, во-первых, лопают
свиньи, а во-вторых, он не такой обжора, как Степан. Но за его спиной
раздался громовой вскрик:
- Ба-тюш-ки! Опять сардельки! Да куда вы их? Лопнете - придётся хирурга
вызывать! - И мимо, качая головой, прошёл капитан Моряков.
Следом за ним шли три штурмана. Моряков торопился в пароходство, больше
он ничего не сказал, но артельщик сразу прикусил язык.
Солнышкин взмок. Вместе со всеми он носил ящики и муку, и теперь из его
рубахи можно было печь пирог: мука на спине превратилась в тесто. Но он
этого не замечал. Он бегал по трапам, таскал с Перчиковым в холодильник
бараньи туши, пока на палубе вдруг сно ва не зашумела толпа.
Солнышкин отёр лицо, просунул голову в толпу. Сзади, положив ему руки на
плечи, стоял Перчиков, и они услышали потрясающую новость: полчаса назад
"скорая помощь" ув |