доживете до моих лет, вы узнаете, что удобно устроиться на
берегу гораздо сложнее, чем кажется вам теперь. Пока я усаживался, Розанна
вытерла себе глаза своим носовым платком, который был гораздо хуже моего -
дешевый кембриковый. Она казались очень спокойной и очень несчастной, но
села возле меня, как послушная девочка, лишь только я ей велел. Если вы
желаете поскорее утешить женщину, посадите ее к себе на колени. Я вспомнил
об этом золотом правиле, но Розанна не Нанси, вот в том-то и дело!
- Теперь скажите мне, моя милая, - продолжал я, - о чем вы плакали?
- О прошедших годах, мистер Беттередж, - спокойно ответила Розанна. -
Моя прошлая жизнь иногда приходит мне на ум.
- Полно, полно, милая моя, - сказал я, - ваша прошлая жизнь вся
заглажена. Почему бы вам не забыть о ней?
Она взяла меня за полу сюртука. Я старик неопрятный и пачкаю платье,
когда ем и пью. То одна женщина, то другая отчищает мою одежду. Накануне
Розанна вывела пятно с полы моего сюртука каким-то новым составом,
уничтожающим всевозможные пятна. Жир вышел, но на сукне осталось темное
пятнышко. Девушка указала на это место и покачала головой.
- Пятно снято, - сказала она, - но место, на котором оно было, все еще
видно, мистер Беттередж, место видно!
На замечание, сделанное человеку невзначай, по поводу его собственного
сюртука, ответить не так-то легко. Что-то в самой девушке заставило меня
особенно пожалеть ее в эту минуту. У нее были карие прекрасные глаза, хотя
вообще она была некрасива, - и она смотрела на меня с каким-то уважением к
моей счастливой старости и к моей репутации, как на нечто, чего сама она
никогда достигнуть не сможет; и мое старое сердце наполнилось состраданием
к нашей второй служанке. Так как я не чувствовал себя способным утешить
ее, мне оставалось сделать только одно - повести ее обедать.
- Помогите мне встать, - сказал я. - Вы опоздали к обеду, Розанна, и я
пришел за вами.
- Вы, |