вери в комнату матери.
Он знал, как расстраиваются старые слуги, если все формальности не
соблюдены должным образом.
Доулиш постучался в дверь.
Похоже, горничная прислушивалась к звукам в коридоре, поскольку открыла
дверь сразу же.
- Его сиятельство к ее сиятельству, - объявил Доулиш.
Горничная шире распахнула дверь и склонилась в церемонном поклоне,
пропуская в комнату маркиза.
Центральное место в изысканно убранной комнате занимала кровать с
балдахином. Вдовствующая маркиза лежала,
откинувшись на расшитые галуном подушки.
Ее седые волосы были уложены в элегантную прическу.
Лицо леди Линворт все еще хранило следы былой красоты, выделявшей ее
некогда среди камеристок ее величества
королевы.
- Верной! - воскликнула она, протягивая к сыну руки. - Я так страстно
желала увидеть тебя!
- Я приехал, мама, как только получил ваше послание, - ответил ей маркиз.
Он наклонился и поцеловал мать в обе щеки.
Затем он присел на край кровати и нежно взял ее руки в свои.
Горничная вышла, закрыв за собой дверь, и они остались наедине.
- Расскажите мне, мама, чем вы расстроены? - обратился он к матери.
- Боюсь, мой дорогой, у меня не очень хорошие новости от докторов.
Пальцы маркиза крепче сжали ее ладони.
- Что же случилось? - спросил он.
Маркиз знал о нездоровье матери в последние два года.
Доктора, однако, заверили его, что поводов для особенного беспокойства нет
и нет никаких оснований предполагать, что
ей не суждены еще долгие годы жизни.
- Боюсь, это все из-за сердца, - ответила маркиза. - А поскольку сэр Вильям
строго определил для меня, что я могу делать
и чего не могу, то я почувствовала необходимость сообщить об этом и тебе.
- Безусловно, я должен всегда быть в курсе, - сказал маркиз. - А вы, мама,
со своей стороны, должны неукоснительно
соблюдать его указания.
Он наклонил голову и поцеловал ее руки:
- Вы знаете, я не смогу быть |