Книга "ТРОПОЮ ДЖЕЙРАНА", Пшеничников Виктор

Краткое описание/вступление:

ползала с его боков неопрятная шерсть, и
так  же  мелко,  вожделенно дрожал  вогнутый,  почти  исчезнувший голодный
живот, и тот же тоскливый безжизненный взгляд, и прежним был сиплый глухой
голос,  когда зверь молил судьбу и  небо помочь ему насытиться и  не  дать
умереть.
     К волчьей жалобе приплетался другой звук, какое-то жужжание, ровное и
усыпляющее.  Когда зверь умолкал, жужжание становилось слышнее, но понять,
откуда оно  исходит,  кому принадлежит и  что означает,  Хаятолла не  мог.
Страх и  усталость мешали думать,  а темнота уводила в сон.  Сопротивляясь
ему,  Хаятолла ненадолго смыкал  веки,  но  тотчас испуганно встряхивался,
едва в  мутной пелене глаз исчезали очертания гор  и  пропадала изломанная
тень притаившегося рядом зверя.
     — Пошел! — отгонял его Хаятолла камнями. — Сгинь, проклятый!
     Волк неуклюже отбегал. Иногда броски Хаятоллы достигали цели, и тогда
зверь ярился,  скалил желтые стесанные клыки.  К  его присутствию Хаятолла
притерпелся, привык, как привык к резким, будто ружейные выстрелы, хлопкам
куцых крыльев неповоротливых кекликов,  вспархивающих чуть не  из-под ног,
как  привык и  не  обращал внимания на  крикливые,  будто ругань,  вскрики
горлиц. Только кеклики взлетали и улетали, горлицы тоже оставались позади,
а волк не отставал.
     — Ну иди, иди сюда, — теряя терпение, звал Хаятолла.
     Однако волк  оказался на  редкость терпеливым и  нападать не  спешил.
Может, он чуял, что и без того конец близок, а может, сил для решительного
броска у него уже не было.
     «Если усну, мне несдобровать, — с тревогой подумал мальчик и сунул за
щеку  попавшийся под  руку  острый обломок камня.  Щеку резало,  зубы тоже
ныли, будто их грубо выламывали щипцами. — Пускай больно, зато не усну».
     Чего-то  не  хватало в  ночном мраке,  был  в  нем какой-то  ощутимый
недостаток,  изъян,  без  которого,  собственно,  ночь  не  была ночью,  и
Хаятолла  наконец  догадался:   москиты!   Досаждавшие  в  низинах,  п