ррьер и два ее потомка, Джайлз Кори и жена его
Марта... были вздернуты на виселицу на Гэллоуз Хилл.
Он замолчал. В тишине был слышен стук молотков на строившемся амбаре.
Потом запел петух. Джемайма Тиндалл забавлялась тем, что накручивала на палец
ленточку. Красивая Аннабел Прентисс, закинув ногу на ногу, соблазнительно
покачивала обутой в шнурованный башмачок ступней. У плотника Стаутона, как
заметил Джесон Ривет, глаза чуть не вылезли, так пялился он на изящную косточку
на неприкрытой части лодыжки.
- В сумме, - прервала тишину Дороти Саттон, - девятнадцать повешенных,
двое скончавшихся в тюрьме. И Джайлз Кори, которого не повесили, а замучили,
забили насмерть камнями. И сюда, на безлюдье, тоже доходят вести. Но слабовато
там старались, в Салеме-то, слабо и попусту. В Старом Свете один только епископ
Бамбергский отправил на костер шестьсот женщин. Кстати, преподобный, а почему вы
в Салеме вешали, а не сжигали? Ведь сжигать велит Библия, когда говорит: "Кто не
пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают
и бросают в огонь, и они сгорают"*.
(* Евангелие от Иоанна 15, 6.)
И в другом месте: "собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине
века сего"**. (** Евангелие от Матфея 13, 40.)
"И ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов"***.
(*** Евангелие от Матфея 13, 42.)
- Замолкни, женщина, - проворчал пастор. - Верно, пользуемся мы твоим
гостеприимством, но трудно вытерпеть, когда тот, кто сам в себе есть сосуд
греха, бросается Божиими словами. А знаешь ли ты, что есть грех? Грех же, притом
смертный, есть сомнение. И потакание. Ибо в Писании, кое ты здесь, ровно
попугай, цитируешь, и так еще сказано: "Поле есть мир; доброе семя, это сыны
Царства, а плевелы - сыны лукавого, враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть
кончина века, а жнецы суть Ангелы"****.
(**** Евангелие от Матфея 13, 42.)
Но здесь, на земле, нам, священникам и судьям, должно на свои пл |