овсем старуха, лет пятьдесят или больше.
- Я тебе говорила уже, чтобы никого не водил. Батька твой все водил друзей, все
пили, пили, пока допился. Теперь ты - сначала пожрать, потом выпить, потом
опохмелиться... Ладно, на кухне борщ, наливайте сами.
- А что с твоим батькой? - спрашиваю я, когда мы заходим в дом.
- Повесился. Пил две недели, не просыхал. Потом повесился на чердаке.
- Давно?
- В том году. Оно и хорошо. Если б не повесился, я бы его сам прибил. Он
выебывался пьяный, ко мне лез, к мамаше.
Бык наливает нам по тарелке борща и отрезает по куску хлеба. Мы торопливо
хлебаем борщ, потом идем назад в школу.
***
На остановке ко мне и Вэку подходят Клок с Быком и трое "старых" пацанов - Гриб,
Обезьяна и Цыган. Гриба так зовут за толстые губы. Он раньше злился, потом
привык. Обезьяна - урод и тоже раньше ненавидел свою кличку, но его все равно
все так звали. А Цыган - из настоящей цыганской семьи, они живут недалеко от
Быка.
- Что, малые, капуста есть? - спрашивает Обезьяна.
- Так, копейки.
- Ну, рубля три наберете?
- Если только два.
- Ладно, два так два. Пошлите возьмем тогда, потом к нам в контору бухать. Какой
класс - восьмой? Пора вам уже на своем районе, как свои... Это самое, скоро на
сборы будете за район ходить.
Подходим к магазину.
- Бабок мало. Надо еще стрясти, - говорит Обезьяна. Мы становимся у входа. Гриб
- впереди, остальные - немного в стороне, но так, чтобы было видно, что он с
нами. Гриб останавливает какого-то малого:
- Э, слышь, дай двадцать копеек.
Малый смотрит на Гриба, потом на всех нас, вытаскивает из кармана монетку,
отдает Грибу и бежит в магазин. Потом подходит Егоров из нашего класса.
- Дай я сам с этим побазарю, - говорит Вэк - хочет повыделываться перед
остальными.
- Привет, Егоров. Дай двадцать копеек.
- Не могу. Мне не хватит.
- Дома скажешь - потерял по дороге.
- Нет, не могу.
- Ну, что-нибудь придумаешь.
- Сказал же: не могу.
|