Навстречу двигался громадного
роста старик с большущими седыми усами. Мой папенька подтянулся, перешел чуть ли
не на строевой шаг, шепнул мне: "Это мой комполка". Они остановились,
поговорили. Тогда, в тридцать восьмом году, Бален де Балю был главным
бухгалтером курортного управления. Отца он хорошо помнил.
Отец служил в первой царевой роте. Имел часы Буре за стрельбу и вагон крестов:
полный бант четырех крестов и четырех медалей. Кресты остались у деда
Екатеринославе. Куда делись - неизвестно.
Второй крест он получил из рук самого Антона Ивановича Деникина. Отец взял в
плен четырех чехов. Тогда был порядок, что пленных по начальству представлял сам
их взявший. Отец и повел своих сначала в батальон, потом в полк, потом - в штаб
дивизии. Сцена у А.И. Деникина: "Что, взял пленных?" Протянул назад руку, в ней
появился крест, и сам Антон Иванович приколол крест отцу на грудь.
У моего папеньки было шесть тяжелых ранений. Пулей навылет было пробито горло.
Не задело сонных артерий, но всю жизнь не мог есть капусту.
В русской армии была строгая система комплектации: раненый после госпиталя шел в
свой запасной полк, а из него возвращался туда, где служил до ранения. В Красной
Армии этого, к сожалению, не было.
Отец после одного ранения попал в запасной полк в Одессу. Выпил, подрался -
угодил на гауптвахту.
Тогда был порядок: с георгиевского кавалера на время гауптвахты кресты снимались
перед строем батальона. После гаупвахты опять выводят батальон и перед его
строем кресты вешают обратно. Отца хотели было выпустить с гауптвахты без этого
церемониала. Отец поднял шум и добился отпущения по полному параду.
В шестнадцатом ему шрапнельной пулей пробило череп, затылок слева. Он ослеп и
оглох. Лежал в астраханском госпитале, в Морозовской больнице. За ним ходила
медсестра, которую он не видел и не слышал. Был там хороший хирург. Отец узнавал
его по густому перегару, как только тот входил в палату. Этот хирург сделал отц |