| классическими чертами лица, она произвела на него сильное впечатление 
своим самообладанием и явным 
влиянием на окружающих.
     - Я слышал, что вы никого не принимаете, но взял на себя смелость приехать,
надеясь, что вы согласитесь меня увидеть.
     Эмилия улыбнулась. В белом платье с голубым поясом, с темными кудрями, 
тщательно уложенными на прелестной 
головке, она сияла красотой и прекрасно понимала восхищенный взгляд мистера 
Браммела.
     - Вы всегда были добры ко мне и за это заслуживаете вознаграждения, - 
серьезно сказала она.
     - Это было совсем не трудно, - ответил он. - И позвольте сказать, что я 
совершенно не удивлен вашим... преображением.
     Правда, удивлен тем, что вы не появились в новом сезоне.
     - О, я не так уж наслаждалась первым, чтобы немедленно повторить опыт. 
Пожалуйста, скажите, присутствовали ли вы 
вчера на свадьбе мистера Хастингса? Кажется, это главное событие сезона. Он 
женился на знатной и богатой девушке.
     Эти слова прозвучали так просто и спокойно, что мистеру Браммелу оставалось
лишь восхищаться ее выдержкой.
     - Я думал... - начал он. - Нет, я не должен говорить.
     - Что говорить, мистер Браммел? Вы заинтриговали меня. Говорите без 
колебаний.
     - Хорошо. Я думал, что вы и мистер Хастингс окажетесь в церкви задолго до 
вчерашнего дня.
     - О нет, - если сердце Эмилии и обливалось кровью, то внешне это никак не 
проявлялось, - ни в коем случае, мистер 
Браммел.
     Она сказала это как можно тверже, ибо, если придется возвращаться в 
общество, пусть ее имя никак не связывают с 
именем мистера Доминика Хастингса.
     Одним из главных достоинств мистера Браммела было понимание того, когда 
надо говорить, а когда лучше промолчать, 
так что он оставил эту тему, и они продолжали болтать о пустяках.
     Той ночью Эмилия снова плакала, чего не случалось уже больше года, и 
спрашивала себя, сможет ли она спокойно 
смотреть на Доминика и его жену и не думать о том, что вс |