классическими чертами лица, она произвела на него сильное впечатление
своим самообладанием и явным
влиянием на окружающих.
- Я слышал, что вы никого не принимаете, но взял на себя смелость приехать,
надеясь, что вы согласитесь меня увидеть.
Эмилия улыбнулась. В белом платье с голубым поясом, с темными кудрями,
тщательно уложенными на прелестной
головке, она сияла красотой и прекрасно понимала восхищенный взгляд мистера
Браммела.
- Вы всегда были добры ко мне и за это заслуживаете вознаграждения, -
серьезно сказала она.
- Это было совсем не трудно, - ответил он. - И позвольте сказать, что я
совершенно не удивлен вашим... преображением.
Правда, удивлен тем, что вы не появились в новом сезоне.
- О, я не так уж наслаждалась первым, чтобы немедленно повторить опыт.
Пожалуйста, скажите, присутствовали ли вы
вчера на свадьбе мистера Хастингса? Кажется, это главное событие сезона. Он
женился на знатной и богатой девушке.
Эти слова прозвучали так просто и спокойно, что мистеру Браммелу оставалось
лишь восхищаться ее выдержкой.
- Я думал... - начал он. - Нет, я не должен говорить.
- Что говорить, мистер Браммел? Вы заинтриговали меня. Говорите без
колебаний.
- Хорошо. Я думал, что вы и мистер Хастингс окажетесь в церкви задолго до
вчерашнего дня.
- О нет, - если сердце Эмилии и обливалось кровью, то внешне это никак не
проявлялось, - ни в коем случае, мистер
Браммел.
Она сказала это как можно тверже, ибо, если придется возвращаться в
общество, пусть ее имя никак не связывают с
именем мистера Доминика Хастингса.
Одним из главных достоинств мистера Браммела было понимание того, когда
надо говорить, а когда лучше промолчать,
так что он оставил эту тему, и они продолжали болтать о пустяках.
Той ночью Эмилия снова плакала, чего не случалось уже больше года, и
спрашивала себя, сможет ли она спокойно
смотреть на Доминика и его жену и не думать о том, что вс |