Книга "Моя биография", Чаплин Чарльз

Краткое описание/вступление:

ков, грустно наблюдавших за нашими 
играми, - их обритые наголо головы были к тому же вымазаны йодом. Вид у них был

ужасный, и мы смотрели на них с отвращением.
     И вот в один несчастный день надзирательница остановилась позади меня в
столовой и, 
приподняв прядь моих волос, вдруг объявила: "Стригущий лишай!" Я горько
зарыдал.
     Лечение потребовало несколько недель, которые показались мне вечностью.
Меня 
обрили, вымазали голову йодом и обвязали платком - я стал похож на сборщика
хлопка. Но я 
никогда, ни разу не посмотрел в окно на ребят, - я знал, с каким презрением они
к нам 
относятся.
     Во время моего заточения меня навестила мать. Ей удалось уйти из работного
дома, и 
теперь она делала попытки снова устроить для нас дом. Когда она вошла, мне
показалось, что в 
комнату внесли букет цветов, - она выглядела такой свежей и прелестной, что мне
стало 
стыдно за свою обритую, вымазанную йодом голову и за свой неряшливый вид.
     - Вы уж извините, что он такой неумытый, - сказала надзирательница.
     Мама рассмеялась, прижала меня к себе и крепко поцеловала. И я на всю жизнь
запомнил 
ее ласковые слова:
     - Какой бы ты ни был грязный, я все равно тебя люблю!
     Вскоре Сидней покинул "Эксмут", а я - Хэнуэлл, и мы вернулись к матери. Она
сняла 
комнату неподалеку от Кеннингтонского парка. Некоторое время ей удавалось
содержать нас. 
Однако продолжалось это недолго, и пришлось опять вернуться в работный дом -
матери 
было очень трудно найти работу, а у отца тоже не было ангажемента. В течение
этого 
короткого промежутка мы то и дело переезжали из одного угла в другой - это было
похоже на 
игру в шашки, и последний ход запер нас в работном доме.
     Так как мы жили последнее время в другом приходе, нас послали не в Лэмбет,
а в другой 
работный дом, а оттуда в Норвудский приют, который был еще мрачнее Хэнуэлла.
Деревья там 
были выше, а листва еще темнее. Возможно, природа Норвуда была и величественнее,
но 
атмосфера там царила м