антуфлю, - как, впрочем, и к другим
сказочным бродяжкам, следующим за ней незримыми тенями, - что порой мне кажется,
я
почти воочию вижу его - странное существо с серыми усами и мудрыми глазами. В
такие
минуты мир неожиданно расцветает, словно претерпевая дивную метаморфозу, и я
превращаюсь в Анук - смотрю на все ее глазами, хожу там, где ходит она. В такие
минуты я
чувствую, что могу умереть от любви к ней, моей маленькой скиталице. Мое сердце
разбухает,
едва не лопаясь, и я, чтобы и впрямь не умереть от избытка чувств, тоже перехожу
на быстрый
бег. Мой красный плащ-накидка развевается за плечами, словно крылья, волосы
струятся за
спиной, как хвост кометы в клочковатом синем небе.
Дорогу мне перебегает черный кот. Я останавливаюсь и начинаю кружить вокруг
него
против часовой стрелки, напевно приговаривая:
- Ouva-ti-i, mistigri?
Passe sansfaire de mal id .
Анук подпевает мне, кот с урчанием валится в пыль и переворачивается на
спину, требуя,
чтобы его погладили. Я наклоняюсь к нему и замечаю щуплую старушку, с
любопытством
наблюдающую за мной из-за угла дома. Черная юбка, черный плащ, заплетенные в
косу седые
волосы уложены на голове в аккуратный сложный узел, глаза внимательные и черные,
как у
птицы. Я киваю ей.
- Ты - хозяйка chocolaterie, - говорит она. Несмотря на возраст - по моей
оценке, ей
лет восемьдесят, если не больше - голос у нее звучный; в нем явственно слышатся
резкие
интонации, присущие уроженцам юга.
- Да, верно. - Я представилась.
- Арманда Вуазен, - назвалась старушка. - А вон мой дом. - Она кивком
показала на
один из домиков у реки - более опрятный, чем остальные, со свежей побелкой и
алой геранью
в ящичках за окнами. Потом улыбнулась, отчего ее розовое, как у куклы, личико,
собралось в
миллионы морщинок, и сказала: - Я видела твой магазин. Симпатичный. Это ты
молодец,
постаралась. Только он не про нас, местных. Чересчур броский. - В ее тоне не
было
неодобрения - |