венную жалость?! Никогда! Никогда не быть этому, Ледяная принцесса! Ты
еще пожалеешь, что променяла меня на Димку. Вот запустят сеялку в серийное
производство, приеду в колхоз на "Волге"...
Она сидела впереди нас, гордая, холодная, словно высеченная из глыбы льда.
Было
стыдно колоть ее сзади булавкой или дергать за косу, но в девятом классе любовь
не знает
других проявлений. Что только не делали мы с Димкой, чтобы обратить на себя
внимание!
Мы подкладывали ей в парту живых лягушек, пускали за шиворот Ледяной
принцессе
жуков, сажали в безукоризненную тетрадь отличницы кляксы, бросали песком в
открытые
окна ее дома, топили зазнавшуюся девчонку в пруду.
Все было напрасно. Она не обращала на нас никакого внимания. Она даже не
жаловалась. Она просто не замечала нас, и мы ее понимали. На месте Катьки мы
гордились
бы точно так же. Ее отец был завхоз - наш бог и властелин. Все мальчишки нашей
школы
находились у него в руках. Он казнил нас и миловал, он определял степень
наказания за
разбитые стекла и испорченные парты. Директор был лишь слепым орудием в руках
завхоза.
Он поступал так, как подсказывал ему хитрый интриган.
И надо же было нам влюбиться в дочь этого страшного человека. Завхоз,
наверно, сразу
почувствовал это своим длинным носом, потому что стал преследовать нас больше
других. В
четверти мне вывели благодаря его стараниям по поведению "четыре", Димка не
слезал с
"Крокодила".
Но ревнивый папаша репрессиями ничего не добился. Процесс был медленный и
неизбежный. Он двигался вперед, словно ледник, сокрушая все на своем пути, и тут
никто и
ничего поделать не мог. Мы никогда не делились с Димкой своим сокровенным, мы
даже
отзывались о Ледяной принцессе пренебрежительно, но ревниво следили один за
другим.
Наша дружба, спаянная неразделенной любовью, стала крепкой, как гранит. Мы
сделались
неразлучными. Мы похудели. Мы скатились с "хорошистов" в болото троечников. Мы
стали
грубы с родит |