ИАН ЦЕДЛИЦ
НОЧНОЙ СМОТР
В двенадцать часов по ночам Из гроба встает барабанщик; И ходит он взад и
вперед, И бьет он проворно тревогу. И в темных гробах барабан Могучую будит
пехоту: Встают молодцы егеря, Встают старики гренадеры, Встают из-под русских
снегов, С роскошных полей италийских, Встают с африканских степей, С горючих
песков Палестины.
В двенадцать часов по ночам Выходит трубач из могилы; И скачет он взад и вперед,
И громко трубит он тревогу. И в темных могилах труба Могучую конницу будит:
Седые гусары встают, Встают усачи-кирасиры; И с севера, с юга летят, С востока и
с запада мчатся На легких воздушных конях Один за другим эскадроны.
В двенадцать часов по ночам Из гроба встает полководец; На нем сверх мундира
сюртук; Он с маленькой шляпой и шпагой; На старом коне боевом Он медленно едет
по фрунту: И маршалы едут за ним, И едут за ним адъютанты; И армия честь отдает.
Становится он перед нею; И с музыкой мимо его Проходят полки за полками.
И всех генералов своих Потом он в кружок собирает, И ближнему на ухо сам Он
шепчет пароль свой и лозунг; И армии всей отдают Они и пароль тот и лозунг: И
Франция — тот их пароль, Тот лозунг — Святая Елена. Так к старым солдатам своим
На смотр генеральный из гроба В двенадцать часов по ночам. Встает император
усопший.
ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ
По синим волнам океана, Лишь звезды блеснут в небесах, Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты, На них флюгера не шумят, И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нем капитана, Не видно матросов на нем; Но скалы, и тайные мели, И
бури ему нипочем.
Есть остров на том океане — Пустынный и мрачный гранит; На острове том есть
могила, А в ней император зарыт.
Зарыт он без почестей бранных Врагами в зыбучий песок, Лежит на нем камень
тяжелый, Чтоб встать он из гроба не мог.
И в час его грустной кончины, В полночь, как свершается год, К высокому берегу
тихо Воздушный корабль пристает.
Из гроба тогда император, Очнувшись, я |