и пиво он придержит про свой расход.
- Но все равно милости просим, - сказал он Кроку, - у нас есть для вас
другое
угощение.
Крок взвешивал копье в руке и, казалось, раздумывал, что ему делать: но в
этот
самый миг на одном из встречных кораблей послышался шум. Видно было, как два
человека схватились врукопашную у планшира, а потом так же сцепившись
опрокинулись
за борт. Оба ушли под воду, и один уже больше не появился; но другой на
мгновение
вынырнул и вновь нырнул, едва в него метнули копье с оставленного им судна. У
ютов на
кораблях поднялся крик, но когда кто-то из людей Крока спросил, в чем дело,
ответа не
последовало. Уже смеркалось, и вскоре, обменявшись с людьми Крока несколькими
словами, незнакомцы снова взялись за весла, не дожидаясь, пока Крок соберется с
ними
сразиться. Тут Токе, сидевший рядом с Ормом на веслах по левому борту на
собственном
корабле Крока, крикнул своему хёвдингу:
- Поди сюда и посмотри! Мое рыбацкое счастье все прибывает! Рука вцепилась
в
весло Токе, другая - в весло Орма, а лицо с поверхности воды глядело на корабль.
Оно
было большеглазое и очень бледное, обрамленное черными волосами и черной
бородой.
- Это, должно быть, отважный человек и добрый пловец, - произнес один из
моряков. - Он поднырнул под корабль, чтобы уйти от ютов.
- Он, должно быть, еще и умный человек, - сказал другой, - потому что
предпочел им нас.
- Он черен, как тролль, и изжелта-бледен, как мертвяк, - сказал третий, - и
не
похоже, что он несет нам удачу; брать такого на борт может быть опасно.
Так говорили они и за, и против этого, и многие выкрикивали разные вопросы
человеку в воде; но он не двигался, вцепившись в весла, только моргал глазами и
покачивался на волнах. Наконец Крок распорядился поднять его на борт; убить его
можно
и тут, сказал он возражавшим, если это понадобится. Токе и Орм подтянули к борту
свои
весла и втащили человека на борт; он был смуглокож и крепко сложен, голый |