Говоря, посол не спускала глаз с Аймерика. Казалось, в теле его вдруг
обосновался
совсем другой человек: более взрослый, серьезный, вдумчивый, беспокойный. У меня
вдруг мелькнула мысль о том, что все мы, видевшие его только рядом с собой, в
Квартьере, могли и не знать его до конца.
- Я работал с Кастеллозой. Но чего вы от меня хотите? Чтобы я отправился в
Каледонию и сделал там для них то же самое? Полагаю, вы и на Землю Святого
Михаила
кого-то посылаете - то есть пошлете, как только там заработает спрингер?
- Да. То есть мы посылаем Йевана Петравича спрингером в Утилитопию, а
оттуда
он отправится суборбитальным лайнером к Земле Святого Михаила. Там спрингер
заработает не раньше чем через несколько месяцев.
Аймерик одобрительно кивнул.
- Йеван - тот, кто нужен для такой работы. Сюда он прибыл как миссионер, но
его
не радовала малочисленность новообращенных. Так что он, наверное, рад тому, что
возвращается к своей родной церкви в Новоархангельске.
Аймерик глубоко вздохнул и огляделся по сторонам. Пауза затянулась. Биерис
смотрела на Аймерика так, словно видела впервые. Мы с Маркабру пялились друг на
друга, будто один из нас должен был что-то сказать. Премьер-министр смешно,
криво
улыбался, а король с послом сохраняли бесстрастность.
Наконец Аймерик встал, взял со стола кофейник и подлил себе кофе.
- Со мной все иначе, понимаете? Совсем не так, как с Йеваном. Ведь я
покинул
Нансен только из-за того... В общем, мне тогда было восемнадцать, а что это
такое?
Восемнадцать стандартных лет жизненного опыта, а по часам - двадцать пять. Все
равно
срок немалый, и улетел я с Нансена только потому, что полет был в одну сторону,
без
возврата.
Безусловно, я отправился сюда, по большому счету, потому, что мне безумно
нравилось все, что я видел или читал о культуре Новой Аквитании и планеты
Уилсон. Но
что мне больше всего нравилось во всем этом - я признаюсь в этом, companho, -
так это
то, что Нов |