Книги в электронном виде

Андреева И. С, Гулыга А. В. / Шопенгауэр. серия: (ЖЗЛ)

кто в нем не нуждается и способен создать собственную священную книгу, и эта книга - вечное искусство. Религия как искусство освобождается от догм и становится сердечным откровением, а искусство как религия придает этому откровению небесную святость. Так постепенно Артур не только уходил от веры отцов, но и готовил почву для собственного вероучения. Он понимал двусмысленность ситуации, когда каждый, кто, сохраняя порядок отцов и в то же время желая стать творцом, может оказаться собственным ангелом смерти. Мысль о невозможности вознестись в неведомые выси божественного творчества Шопенгауэр выразил в стихах: "О, страсть, о, ад! / О, чувства, о, любовь! /Не удовлетворенные, / Но и не побежденные, / вы низвели меня с небесной высоты / и бросили сюда, / в земное пепел

Гардинер Патрик / Артур шопенгауэр. философ германского эллинизма

динственного среди немецких философов начала XIX столетия - хватило мужества и честности придерживаться высокого идеала, который он утвердил. Он всегда уверенно работал в непредвзятой и беспристрастной манере, без страха, как бы его работы, из-за недостаточного согласия с господствующими взглядами и "уважаемым" академическим мнением, не воспрепятствовали его профессиональному продвижению и успеху. Чаще всего его выступления против современников принимают форму обвинения их не просто в самообмане, а в настоящей нечестности: они виновны в том, что вводят в заблуждение своих читателей, используя язык, который им непонятен. 37 Например, в случае с Гегелем, - автор писал слова, и читатель должен был найти или определить их значение. Шопенгауэр же, напротив, гордился двум

/ Сборник статей о философии шопенгауэра

действовать лишь производным и условным образом... В сердце находится человек, а не в голове... Я устанавливаю, - заявляет Шопенгауэр, - во-первых, волю, как вещь в себе, как начало совершенно первичное; во-вторых, ее простую видимость, объективацию - тело, и, в третьих, познание, как простую функцию одной из частей этого тела". Таким образом, полное отделение воли от познания является одной из основных черт излагаемого учения: воля действует и без всякого познания. Главное ее свойство определяется как бессознательность: "воля - нечто бессознательное; деятельность ее слепа и хотя сопровождается познанием, но не руководится им... Воля сама по себе бессознательна и представляет собою лишь слепой, неудержимый порыв, слепое, глухое, одностороннее и неизменное стремление".

Шопенгауэр Артур / Введение в философию; Новые паралипомены; Об интересном:

го слишком фантастически и вообще пользуется им лишь как маскою, под которою проповедует собственное учение. Одно, по-видимому, вполне достоверно, именно - что философия Сократа была чистою этикой. Одновременно с Фалесом учил и несравненно, по всей вероятности, более значительный человек - Пифагор. Историю западной философии можно было бы с одинаковым правом начинать как с Пифагора, так и с Фалеса: хотя недостоверные показания говорят, что Пифагор в своих странствованиях посетил и Фалеса и учился у него, однако это влияние Фалеса могло подействовать на его образование лишь в незначительной степени, так как Пифагор объездил весь Восток, чтобы везде научиться, и, следовательно, многие учителя могли бы оспаривать у Фалеса этого ученика; сверх того, всё, чем Пифагор был

Шопенгауэр Артур / Сборник произведений

борьбы победу и радость, это счастье призрачно, потому что оно достигается ценой горя и страданий других людей, и оно безнравственно, если окупается несчастьем хотя бы одного человека. И давайте вспомним в этой связи знаменитую беседу Ивана и Алеши Карамазовых в романе Достоевского, где речь шла о построении "здания судьбы человечества" на мучениях "одного только крохотного созданьица", ребеночка. Но о жестокости мира говорят и факты страданий других живых существ. * Шопевгауэр А. Мир как вола и представлеиие//Указ. изд. - С. 151. ** Франк С. Л. Смысл жизни//Вопросы философии. - 1990. - № 6. - С. 95. Шопенгауэр предвосхитил кризис цивилизации, которую ныне толкают в пучину бессмысленного хаоса грозные глобальные проблемы, коль скоро разрешение их откладывается, и

Шатилов Валентин / Филумана

ва знаю. Господин Георг ее за красоту приблизил, ну она и загордилась, начала тут всеми командовать... Лизавета явно готова была излить наболевшее, но я со вздохом прервала ее: - Отнесите кто-нибудь ее платья к ней, на третий этаж. - И, видя недоуменные взоры, пояснила: - Пусть пользуется, чего ее обижать зря... - Добрая... добрая...-зашептались служанки, и на лицах было удивление. Видимо, так поступать было не принято. - Но, княжна, вам нужно выбрать платье, - не отступала Лизавета, все еще, как видно, надеясь отомстить выскочке Алевтине. - А эти платья - самые красивые и лучшие. И на ней, видели, какое надето! Велите ей снять. Вы в том платье будете чудо как хороши! - Не будем мы ни с кого ничего снимать, - отмахнулась я от столь заманчивого предложе

Соловьев Константин / Нестандарт

н вызывает у него уважение пополам с опаской. - А что есть? - спросил я машинально. - О! - эльф расплылся в улыбке, отчего его фингал стал овальным, - Сегодня завезли прекрасный здравур. Первый сорт, три звездочки... - Здравур? - я покосился на Дарвина. Гном предостерегающе замотал головой, но я сделал вид, что не заметил. Быть может, я и был разочарован, но отказываться от здравура?.. - Сколько? - Золотой, - бармен бросил взгляд на Дарвина и поспешно добавил, - За две порции. Одна - половина. - Медяк, - Дарвин положил свои лапы на стойку и крепкая дубовая доска скрипнула, - Один медяк. Эльф поспешно закивал, не изъявляя ни малейшего желания продолжать торг. Исчезнув за ширмой, отгораживающей кухню от остального помещения, он почти сразу же верн

Соловьев Константин / Рассказы

нцу. - Ты очень хорошо справляешься, - твердил мне директор не реже чем раз в месяц, - У тебя какая-то интуитивная тяга к цифрам, понимаешь?.. Цифры тебя любят. Ты - бухгалтер от Бога, но если бы ты больше времени уделял работе... Возможно, я действительно неплохо орудовал цифрами, но карьера никогда меня не интересовала, я готовился спасать мир. Пусть мне еще было неизвестно, когда и каким образом я это сделаю. Главное - я это знал, вот и все. Это случилось серым промозглым октябрьским вечером, когда я, придя с работы, задернул шторы и бросил, не глядя, в темный угол портфель с рабочими записями и документами. Я чувствовал усталость и отвращение ко всему на свете. Hа кухне что-то затрещало. Вскочив с дивана, я почувствовал, как серд

Зайцев Михаил / Не дразните бультерьера (час тигра

ую "Волгу". Весьма вероятно, что авто принадлежат завсегдатаям бара. На всякий случай я запомнил цифры автомобильных номерных знаков. Я ошибся, правда, совсем чуть-чуть, в деталях: пил Чингиз не коньяк, а водку и, помимо земляков, с Чингизом сидела троица девушек вполне славянского вида. Зато внутреннее убранство и атмосфера бара оказались в точности такими, как я и предполагал. Помещение большое, более подходящее для устройства ресторана. Вдоль одной стены вытянулась стойка и вросли в пол высокие седалища у стойки. На противоположной стене повисли тяжелые шторы, наглухо закрывшие окна. В торце столики на две, четыре и более персон. Посередине предусмотрено пространство для танцев. Ближе к входу раскинулся зеленым сукном бильярд. Полумрак, кроме нависшей над бильярдом

Воскобойников В; Семенова Мария / Экстрасенс (скунс 12.)

оговорить, да и внук тоже пасся поблизости. — Понимаешь, Лерочка, все-таки прав был папаша Фрейд, — столько загадок в каждом. Уж Антоныч, как мы с ним воевали в последнее время, и то вроде бы осознал. Подошел сегодня в коридоре и, представляешь, прощения попросил… — Ой, не знаю, Васенька, — проговорила жена. — Не похоже на него… — Да-а-а. Сложен человек и противоречив. И только он собрался рассказать жене про тот странный поцелуй, как рядом, по другую сторону решетки, у единственного места, примыкающего к улице, заскрежетали тормоза «восьмерки», из машины выскочили двое людей. Василий Сергеевич сразу догадался, что было в руках одного из них, хотя видел этот предмет только по телевизору. Если первый держал обыкновенный а

Воронин Андрей Гарин Максим / ЗА СВОИ СЛОВА ОТВЕТИШЬ серия: (Комбат)

поверил услышанному Никитин. - Да, бросил. Уже почти месяц не курю. - Ничего себе! А зачем? - Решил бросить - и бросил. - Что, вы все так делаете? - Как так? - спросил Комбат. - Решил - и сделал. - Стараюсь, - признался Рублев. - А ты давай зубы мне не заговаривай, побыстрее мойся. Сейчас я тебе сделаю ванну. От этой странной заботы в душе у Сергея потеплело, но настороженность не проходила. "Все-таки странный тип. Привел к себе домой, я же могу стащить что-нибудь, деньги, драгоценности, часы, видик." Паренек заметил, что на телевизоре стоит большой видеомагнитофон, а под ним, в тумбочке, за стеклом, в три ряда кассеты. В ванной шумела вода. Струя вначале била в гулкое чугунное дно, затем ванна начала наполняться. Вода уже

Земянский Анджей / Автобан нах познань

кнула женщина. - Не прикасалась! Клянусь! Полицейский улыбнулся. - Похоже, вы во Вроцлаве первый раз? - Я не прикасалась. Не прикасалась! Вы не можете меня арестовать. - Успокойтесь. Сказав это, полицейский хотел отойти, но Вагнер его остановил. - Она из Соединенных Штатов. Может, дадим ей попробовать один? Полицейский пожал плечами. - Какие могут быть разговоры! Он вынул из кармана блокнотик и, что-то написав на листочке, шлепнул по нему своей печатью. - Прошу, это разрешение сорвать один банан. Полицейский протянул негритянке листочек, отдал честь и пошел прочь. Сью Кристи-Андерсон проглотила слюну. Подозрительно глядя на Вагнера, спросила: - О чем вы разговаривали? - Зося, ты можешь сорвать один.