Книги в электронном виде

Давыдычев Лев / Руки вверх! или враг 1.

илет считается счастливым. Невежественные чудаки уверяют, что, если съесть сто один счастливый билет в течение не более семи месяцев, будешь счастливым. Так вот, сын одного моего знакомого помешался на этом и съел уже тридцать два билета. Ничего страшного, надо только старательно пережёвывать. - Я не понимаю... - Тоже ничего страшного. Для любой истины требуется некоторое количество времени, чтобы она усвоилась. Так вот, ребёнок может чем-то увлечься сверх меры. Я давно изучаю внутренний мир современного ребёнка и пришёл к выводу, что в принципе увлечение шпионизмом не содержит в себе ничего особенно опасного. - Но нас направили именно к вам! - возмутился Юрий Анатольевич. - Именно по вопросу детского шпионизма. Мы надеялись на вашу помощь. - И вы получите ее, п

Кальвино Итало / Наши предки

й, которые все больше и больше отдалялись от нее, и продолжала свой путь. В полном одиночестве, если не считать бредущего далеко впереди Галатео, она добралась до Пратофунго, и ворота закрылись за ней, и поплыли вдаль звуки арф и скрипок. Доктор Трелони сильно разочаровал меня. Он и пикнуть не посмел, когда кормилицу Себастьяну отправили в лепрозорий, а ведь ему-то было прекрасно известно, что пятна у нее на коже ничего общего с проказой не имели, - столкнувшись с такой явной трусостью, я впервые почувствовал к доктору неприязнь. К тому же он не взял меня с собой в лес, хотя опять-таки прекрасно знал, что по части малины и охоты на белок я кое-что смыслю. Отныне даже блуждающие огни потеряли для меня интерес, и я теперь бродил один, надеясь завести новых друзей.

КРУГЛОВ Александр / [серия Навсегда 1.] Сосунок

й встретиться, но и по грибы, по ягоды, порыбачить, куликов, перепелок, куропаток, диких голубей в охотничий сезон из ружья пострелять. Да и просто так побродить - на рассвет, на закат, на бескрайнее море с вершин поглядеть, на весь бесконечный и солнечный свет. Но тогда было счастливое беззаботное детство, мир был - не война, душа свободная - не ведала горечи, боли и страха. И мысли даже не появлялось тогда о таких черных днях, как теперь, о крови, о хрупкости и краткости жизни, о смерти внезапной, ненужной, о такой неизбывной, без конца и без края всеобщей беде. "Неужели,- мелькнуло,- это мой последний рассвет? Никогда уже больше не будет... Ни брата с сестрой, ни папы, ни мамы... Никогда больше их не увижу? И города, и дома родного никогда не увижу?.. Ничего, ничег

КРУГЛОВ Александр / [серия Навсегда 2.] Отец

к ты, офици-и-ир?- окатил Евтихий Маркович таким же недоверием и Лебедя.- Может, по струночке меня вытянешь, руки держать заставишь по швам? Комбат нахмурился. Выдавил багровея: - Тебе легко говорить. А отвечать кто будет, а? Да я, комбат! А за что? Хоть здесь зарывайся, хоть там, все равно... Сам видишь, у них же танков там... Все, что было, собрали в кулак! - Не-е-ет!- взорвался таежник.- Нет! Не все равно! Если по приказу станем, зароемся там, под бугром, точно, всем нам хана. Всем!- рубанул он рукой.- И фрица, вот что обидно, за глотку там не возьмешь. Открыто же, гладенько там. Во,- вырвал он из кармана, разжал кулак,- все как на ладони! - А на кладбище лучше, думаешь? Знаешь,- усмехнулся комбат,- покойничков потревожишь - сам потом не уснешь и в

КРУГЛОВ Александр / [серия Навсегда 3.] Навсегда

Чуть посвободней... Вот и в походе... На ходу, на колесах нечего делать - и снова все мысли о ней. Как в анекдоте: о чем думаете, рядовой Иванов? Да о ней все, товарищ старшина, отвечает из строя рядовой Иванов, о чем же еще - о...! Так и Ваня. И проморгал - не готова пушка к стрельбе. А если бы танки? Всем бы хана. - Живо!- возмущенно выцедил он.- Хоть зубами... Чем угодно!.. Немедленно выскоблить мне!- И с негодованием (обращенным и против себя) рубанул кулаком. Отвернулся. В сердцах хотел уже было шагнуть, да опомнился: сам под собой рубит сук. Да и кто, кто виноват?- Вот,- вдруг выхватил из металлических, с инкрустацией ножен офицерский никелированный ножик-штык "Аллес фюр дойч", протянул его Пацану.- Смотри не сломи. Не прошло и минуты - панорама с характе

КРУГЛОВ Александр / [серия Навсегда 4.] Вова

а обратный билет, - и размахнувшись, в сердцах швырнул пустой кошелек в ближайший раскидистый куст лавровишни. Весь вечер, всю ночь просидели бывшие фронтовики - сперва в ресторане, а потом в люксе шикарной гостиницы Ялты, на набережной. Вспоминали: один окопы, другой идущие ко дну корабли, товарищей, оставшихся там. Бугаенко не чинился, не важничал, будто и забыл, что начальник большой. А утром позвонил в свой город, в горком. На следующий день "летописец", "письменник" был уже там. Тут же без проволочек назначили его редактором портовой малотиражной газеты, а через год - и городской. У Елизара, конечно, от всего этого глубочайшая признательность и почтение к благодетелю, а у последнего - уверенность: зависим, предан, не подведет его никогда Елизар. Хотя как

КРУГЛОВ Александр / [серия Навсегда 5.] Клянусь

о самое важное, главное, в чём сегодня прежде всего нуждаются Севастополь, Крым, вся Россия. И как всегда, так и на этот раз, что касается содержания, сути, пафоса того, что вслед за Лимоновым должен был сказать я, то хоть ночью меня разбуди, вскочивши со сна, я всё равно все наши чаяния, требования, наши права выложу решительно, полно и точно. А уж на митинге и подавно - как штык был готов. Вот только начать хотелось повыразительней, ярче, особенно. Но лишь подойдя к микрофону, застыв ищущим взглядом на многоликой толпе, вдруг понял, какими словами надо начать. Вскинул вызывающе голову, поднял над нею налившийся гневом и силой кулак и, рубанув им с плеча, прокричал в микрофон: - Карфаген должен быть разрушен! Услышав в римском склепе из чужого далёкого Сева

МАВЛЮТОВА Галия / Королева сыска

о агентство, но по различным причинам в настоящее время на работу выйти не могут. Долговязый, не поворачиваясь, издал хрюкающий звук, адресованный, судя по всему, экрану монитора. Слева от входа, положив руки на висящий на шее автомат, лениво глазел по сторонам двойник крепыша из кухни, разве что волосами потемнее. На Виктора он бросил мимолетный, не менее ленивый взгляд, с ходу распознав в нем своего, мента. Третья представительница прекрасного пола возмущенно фыркнула, но от комментариев воздержалась и скрестила руки под пышной грудью. Впрочем, все ее формы, как и рост, превосходили средние показатели. Да, чувствуется что-то восточное в облике - гуталинно-черные волосы, рассыпанные по плечам, смуглая кожа, черные глаза. Чуть ли не золотые

САВИНА Екатерина / Салон черной магии

Нина уже не плакала. - Ладно, - проговорила она осипшим от слез голосом и погладила Васика по косматой голове. - Что ты намерен предпринять? - Пойду дворником, - решил Васик, - грузчики пьют много, а ты не любишь, когда я пьяный... - Я не об этом, - улыбнулась Нина. - А... Так это яснее ясного, - сказал Васик. - Сначала экспертиза, потом обследование... И, если выяснится, что эта Катя меня обманывала... - Понятно, - кивнула Нина. - Только вот еще... - Васик немного замялся. - Что? - спросила Нина. - Завтра у нас не получится никуда сходить, - виновато сказал он. - С утра Катя привезет мне сына.., своего сына. А потом мы с ним отправимся в клинику. - Ты и Катя? - Я и Петя, - уточнил Васик, - если хочешь, поедем вместе

Сандему Маргит / [Люди Льда 42.] Затишье перед штормом

в юрте. Я висел на стене и радовался, что, наконец, снова попал домой, что сумел выбраться из зловонной норы Тан-гиля. Надо сказать, что в его жилище было полным-полно разных отвратительных колдовских предметов, приготовленного зелья. Настоящий дом Зла... Больше я никогда не вернусь туда, решил я. И украсть себя больше не дам. В этот момент я ощутил, как в юрте появились четыре силуэта. Они горели ярче огня и были прозрачнее воздуха, какого-то голубовато-зеленого цвета, напоминавшего море, и в то же время темно-коричневые как земля. Приблизившись ко мне, они ощупали и осмотрели меня со всех сторон. И, казалось, были очень удивлены. Видимо, почувствовав ко мне доверие, заговорили со мной. Голоса их звучали властно, они словно хотели скрыть свою неуверенность. "Шама в

Уильямсон Джек / Возрождение земли

- Надеюсь, мы вырастем действительно способными что-то изменить. - Пеп посерьезнел. - Мне страшно глядеть на Землю. Я хочу знать, что с ней стряслось. Образ отца на миг застыл. Возможно, компьютер подыскивал данные для управления изображением, но создавалось впечатление, что отец просто задумался. - Тот последний день. - Он говорил медленно, почти шепотом, а затем вновь ожил. - Канун Рождества был счастливым днем. Моя замужняя сестра жила тогда в Лас- Крузес - это городок неподалеку от базы - с двумя мальчишками-близнецами пяти лет. Я купил им в подарок трехколесные велосипеды. Она готовила праздничный ужин: жареную индейку с гарниром, джемом и клюквенным соусом. Его голос дрогнул и затих. - Вы никогда не пробовали эту пищу - наши любимые рождественс

Латынина Юлия / Ничья

ал Вырубов - легкий и смертоносный, как кобра, в черном длинном плаще. - Прошу, - сказал Вырубов. Елена села в "мерседес". Вырубов запрыгнул в него с другой стороны, и машина сорвалась с места, обдав охранников у двери офиса щедрым фонтаном снежной каши. Елена, по чисто профессиональным причинам, знала все рестораны в городе, половину из них отделывала либо она, либо ее хорошие знакомые. И когда машина свернула с Кропоткинской на ведущее к аэропорту шоссе, она настороженно спросила: - Куда мы? Вырубов удивленно вскинул брови. - Пообедать, - сказал он, - да помилуйте, Елена Сергеевна, я вас не украду. - А вы много людей крали? - Не понял. - Ну... неплательщиков там всяких... или еще как... Вырубов расхохотался. - Гре