и по
ее груди, Люсинда удивилась тому,
что не испытывает ни малейшего стыда. Да и Джона, казалось, ничуть не волнует,
что губка касается пухлых холмиков и
начинающих твердеть сосков. Он даже улыбнулся, когда они гордо восстали. Потом
настала очередь более интимных мест.
Люсинда застыла, но ничего так и не произошло.
- Пожалуйста, встаньте, - попросил он, и, когда она послушалась, губка
прошлась по упругим лунам ее ягодиц,
проникла между ними легкими круговыми движениями.
Люсинда почувствовала, как горит лицо. И не только лицо, но и все тело.
Струйки воды стекали по коже, невыразимо
возбуждая ее. Она попыталась сосредоточиться на чем-то еще, но заметила только,
что у всех трех лакеев заметно вздулся
перед синих атласных панталон.
Джон вынес ее из ванны, и двое молодых людей немедленно пустили в ход
нагретые полотенца. Чтобы прекратить эти
ласки, более похожие на пытки, Люсинда попыталась вытереться сама.
- Но, миледи, - мягко увещевал Джон, - вы не должны мешать нам. Мы не смеем
ослушаться Повелителя, иначе
потеряем место, а, говоря откровенно, где найдешь еще столь приятную должность?
Пожалуйста, позвольте Дику и Мартину
закончить.
Люсинда опустила руки, и лакеи вновь принялись ее вытирать, а выполнив свои
обязанности, отнесли ее на постель и
уложили.
- Где мои вещи? - спросила она Джона. - Мне нужна ночная сорочка.
- Повелитель запретил давать вам одежду, миледи, но, следуя его указаниям, мы
скоро вас согреем.
Он расстегнул ширинку и высвободил свое достоинство. Остальные последовали
его примеру.
- Не думаю... - нервно пробормотала Люсинда.
- Но вы и не должны ничего думать, миледи, - перебил Джон. - Вам нужно только
наслаждаться.
Люсинда впервые взглянула на него как на мужчину. Довольно приятный, правда,
среднего роста, но коренастый и
мускулистый.
- До сегодняшнего вечера, - пожаловалась она, - я знала лишь одного мужчину.
- Как и должно быть, миледи, но теперь |