Книги в электронном виде

Слаповский Алексей / Висельник

Я по-прежнему созерцал нечто свое, внутреннее, гораздо более ценное, чем наши пустяковые беседы. Однако пришлось вернуться. Нехотя очнувшись, я продолжил: - А раз веруете, Александр Сергеевич, почему ж гоните? Если видите что-то во мне, - говорил я с полной и абсолютной серьезностью, которой не добился бы от меня ни один психиатр, говорил я этому отставному майору с шизофреническими творческими наклонностями, - если видите что-то, то скажите и мне, потому что, вам же известно, человек сам себя подчас не знает! - Не подчас, а всегда, - поправил меня Петров, чувствуя уже надо мной некоторую власть. - Ну всегда. Так помогите! - Это не болезнь у вас. А может, и болезнь. Но я такие не лечу. Поп лечит - если сами в Бога и церковь веруете.

Слаповский Алексей / Гибель гитариста

ему уже двадцать пять лет, он вспомнил. Он не хотел приезжать к ней домой или на работу, тем более что она нигде не работала. Он сутками колесил по городу, чтобы увидеть ее случайно. Он ездил, глядя по сторонам, и несколько раз чудом избежал столкновения. И увидел ее. Она переходила улицу. Резким маневром он поставил машину перед ней - навстречу движению. Не обращая внимания на гудки и крики, он открыл дверь и тихо, скромно посмотрел на нее. Эльвира усмехнулась и сказала: "Нет. Никогда". Тогда Андрей стал узнавать про ее жизнь и вышел на Дениса Ивановича. Он купил замечательную гитару (так ему сказали) за полмиллиона рублей денег - в начале девяносто четвертого года - и пришел к нему стать его учеником. Есть ли какие навыки? - спросил Денис Иванович.

Слепенчук Виктор / Зинзивер

орому благодаря званию все же позволено без очереди сдавать пустые бутылки! Увы, я был героем другого порядка: молодым, неспившимся и, что еще хуже, действительно что-то понимающим в литературе. Мне не было оправданий, я - пал, пал, пал!!! Вспомнилось, как любил, словно бы невзначай, щегольнуть перед своими слушателями соотношением численности писателей и Героев. Да-да, изощренно-тонким намеком я всегда давал понять, что раз писателей меньше, то они выше. Потом, чтобы продемонстрировать во всей полноте писательское великодушие и уважение к Героям, спускался с высот и напрямую объявлял, что литература - это поле боя, на котором ты, ничтоже сумняшеся, либо падешь, как бесславная жертва, либо, совершив подвиг, удостоишься после смерти при

Слепухин Ю.Г. / Киммерийское лето

матички, видите ли, было плохое настроение - может, они утром с мужем ругались. Так знаешь, до чего обидно, я обревелась, как крокодил! - Она снова нацепила голубые очки и стала разглядывать себя в зеркальце. - Ник, завтра мне обещали принести ресницы - те самые, помнишь, длинные такие. Примерим, я тебе тоже постараюсь достать... - Не надо мне ничего, - Ника вздохнула. - Я сегодня портфель утопила, какие уж теперь ресницы. Рената сделала большие глаза. - Офонареть, - прошептала она испуганно. - Как это - утопила? Где? - Не все ли равно где! На Кадашевской набережной, у Лаврушинского. Что за дурацкие расспросы - где, как? Очень просто как - взяла и бросила в воду, он и утонул. - Ну, ты даешь, - восхитился Игорь. - Что это на тебя, горемычную, накат

Слепухин Ю.Г. / Перекресток

онял, что объема школьных знаний ему не хватает. Нужно было спешно спасать свой престиж девятиклассника. Он даже колебался, не обратиться ли за консультацией к Архимеду, но честность победила, и он обложился еще большим количеством книг. Две недели упорного труда позволили начерно разобраться в теоретической стороне дела. Хороша "игрушка", нечего сказать! Он повеселел и стал целыми днями пропадать в лаборатории. Возвращаясь из школы, он наскоро обедал, заглядывая через тарелку в раскрытую книгу, потом вскакивал и мчался во Дворец пионеров, откуда возвращался не раньше восьми-девяти. Жора Попандопуло оказался хорошим парнем, но помощи от него ждать не приходилось. По целым дням заведующий пропадал неизвестно где, появляясь в лаборатории на

Слепухин Ю.Г. / Сладостно и почетно

. Что, собственно, вы мне хотели сказать? Розе, кончив полировать стеклышки пенсне, прищемил зажимом переносицу и, сняв шляпу, промокнул лоб - скамья стояла на солнце и припекало уже совсем по-летнему. - Послушайте, Эрих, - сказал он негромко, - я прекрасно знаю, почему вы отказались от работы в Проекте, и, в общем, разделяю ваши чувства. Хотя, может быть, посоветовал бы избрать другой путь. В конце концов, согласитесь, не все же из ваших коллег, оставшиеся в лабораториях, мечтают осчастливить вождей "тысячелетней империи" урановым оружием. Дибнер - может быть, Менцель - может быть... - Не "может быть", а совершенно точно. - Ну хорошо, ну ладно! Эти двое, плюс еще дюжина бездарностей из той железной когорты, что уже десять лет спасает "герма

Слепухин Ю.Г. / Частный случай

ожно потому, что устал и проголодался, на него навалилась жуткая хандра. Он понял вдруг, что поход в редакцию был бессмысленным, что никто не напечатает его и на этот раз, поскольку принесенные им сегодня рассказы ничем - в главном, в основном - не отличаются от тех, что он уже носил. Сделаны-то они лучше и тоньше, в этом он был уверен, по настроение оставалось то же, и сверхзадача была та же; он сам затруднился бы четко сформулировать эту сверхзадачу, но он ее чувствовал, ощущал как некий категорический императив всего своего творчества и поэтому не мог писать иначе. А она, эта его сверхзадача, не совпадала с той, которой, по мнению редакторов, должен руководствоваться всякий начинающий автор. В общем-то, приспособи

Слепухин Ю.Г. / Южный крест

ика-шведа, старого холостяка и пьяницы. Если не считать периодических загулов в промежутках между рейсами, Свенсон этот был самым удобным из квартирных хозяев - отсутствовал по два-три месяца, никогда не напоминал о плате; получив деньги, совал их в карман, не пересчитав, и предлагал выпить. Из-за него, правда, Полунину однажды страшно досталось от Дуняши. Прошлой зимой они были в театре, потом он предложил зайти к нему выпить кофе, а Свенсона угораздило вернуться из плавания в тот самый день, - Полунин, уйдя из дому утром, этого еще не знал. Услышав их голоса в прихожей, механик выдвинулся из своей комнаты, держась за притолоку, одобрительно оглядел Дуняшу и, подмигнув Полунину, объявил заплетающимся языком, что это отли

Смородинов Руслан / Рассказы

ни сами не знают, что говорят и чего хотят. У них истина рождает споры. Все шиворот-навыворот... Нет, полы все- таки вымыть придется... Однако, что ни говори, без мужиков скучно. Пускай они напиваются до летучих обезьян, зато они иногда дарят цветы. В конце концов, среди свиней чувствуешь себя чище. (Пауза.) Жаль, что он ушел. Я бы ему простила свою измену... ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ Входит Г е р о й. Г е р о й. Здравствуйте... Ж е н а (принимая Героя за Хозяина). Вернулся, наконец. Г е р о й. Я... Ж е н а. Что, перестал злиться? Г е р о й. Я?.. Ж е н а. А то тоже мне, разорался, горлопан. Г е р о й. Я?.. Ж е н а. Зачем злиться-то, зачем? Я же сказала - ночевала у подруги. Г е р о й. Я... Ж е н а. Так и быть, на сегодня я тебя прощаю... Г е р о й. Я.

Сноу Чарльз / Возвращение домой

л себя и, глядя куда-то в пространство, сказал: - Конечно, теперь ответственность лежит не на мне, она перешла к вам, и так лучше для всех нас, потому что у меня нет больше сил нести это бремя, и, по правде сказать, даже за эту попытку поговорить с вами по душам мне, наверное, придется заплатить собственным здоровьем. Конечно, сейчас бремя ответственности лежит на вас, и я знаю, что вы несете его охотнее, чем большинство мужчин на вашем месте. И конечно, я знаю, моя дочь никогда не умела себя вести в присутствии моей жены. Это всегда меня огорчало, но сейчас мы должны забыть об этом. Однако, даже если сегодня у меня создалось неправильное впечатление, нельзя откладывать на потом то, что следует сделать теперь. Потому что, видите ли, принимая во внима

Сноу Чарльз / Корридоры власти

ожно будет заняться и тем, что волнует ученых. Они с Кэро приглашены на обед. Не могли бы мы после одиннадцати заехать к нему домой, чтобы приступить к делу не откладывая? И вот позднее в тот же вечер я сидел в гостиной Куэйфов и ждал их. Сидел в одиночестве, так как Осбалдистон, живший за городом, решил, что я обойдусь и без него. Они не задержались. Оживленные и радостные, они взбежали по лестнице бегом; однако к делу мы с Роджером приступили далеко не сразу. Они радовались потому, что обедали у главного редактора "Таймс" и он дал им заглянуть одним глазом в завтрашний утренний выпуск. Мне это показалось забавным. Да, это не каждому доступно, сказал я. Ведь в Лондоне сейчас первые выпуски газет до рассвета не купишь. Подумать только, что дру

Сноу Чарльз / Наставники

орить с вами, Элиот. Мы сели за стол, и Браун разлил по бокалам вино. - Я думаю, что начать надо мне, - сказал он. - По чистой случайности это дело в большой степени зависит от меня. Или, говоря иначе, не будь я наставником, нам, возможно, нечего было бы и обсуждать. - Правильно, начинайте вы, - согласился Кристл. - Но Элиоту необходимо знать, что все это должно остаться между нами. Никому ни слова, понимаете? Я сказал, что понимаю. - Прежде всего я должен вас спросить, - сложив руки на груди, начал Браун, - знаете ли вы моего студента Тимберлейка? - Я разговаривал с ним пару раз, - несколько удивленный, ответил я. - Он не родственник сэра Хораса? - Именно. - Сэр Хорас обращался ко мне за юридической консультацией два или три года назад.