Книги в электронном виде

Лондон Джек / Маленькая хозяйка большого дома

е его цветами! И Берт был увенчан полуувядшими ранними тюльпанами, которые со вчерашнего дня стояли в ва- зах. Но когда сильной рукой Льют пучок намокших стеблей был засунут ему за ворот, Берт бежал. Шум погони гулко разнесся по холлу и стал уда- ляться вниз по лестнице, в сторону бильярдной. А Форрест поднялся, при- вел себя, насколько мог, в порядок и, улыбаясь и позванивая шпорами, продолжал свой путь по Большому дому. Он прошел по двум вымощенным кирпичом и крытым испанской черепицей дворикам, которые утопали в ранней зелени цветущих кустарников, и, все еще тяжело дыша от веселой возни, вернулся в свой флигель, где его под- жидал секретарь. - С добрым утром, мистер Блэйк, - приветствовал его Форрест. - Прос- тите, что опоздал. - Он взглянул на свои ч

Лондон Джек / Мартин Иден

Ощутил свое сильное мускулистое тело, - да, он наверняка покрепче будет. А вот головы ихние набиты знаниями, и они могут разговаривать с ней на ее языке. Осознав это он пришел в уны- ние. Но мозги-то у нас на что? - мысленно воскликнул он. Чего они смог- ли, то и он сможет. Узнавали про жизнь по книгам, а он-то жил вовсю по-настоящему. Он тоже много чего знает, только совсем про другое. Есть ли среди них такие, кто, умеет вязать узлы, стоять за штурвалом, на вах- те? Жизнь его развернулась перед ним вереницей картин - опасности, риск, лишения, тяжкий труд. Он припомнил свои неудачи, передряги, в какие по- падал, пока набирался ума-разума. Уж в этом-то он их превзошел. Рано или поздно им тоже придется зажить подлинной жизнью, и хватить лиха. Очень хорошо. Покуда

Лопе де Вега / Учитель танцев; Собака на сене. (Оперетты)

.. реверанс сперва... Флорела Такой? Альдемаро Нет, ниже приседайте. Флорела Вот так? Альдемаро Так... Корпус попрямей... Головку выше... Флорела Так? Альдемаро Смелей! Флорела Немного медленней играйте. Альдемаро Вот так... назад... и поворот. Но кончить время уж настало. Ведь затруднительно начало, И легче все потом пойдет. Но за успехи поручиться Могу я, впрочем, только с тем, Что никаких других систем Моя не примет ученица. И я хочу уверен быть, Что радость вам доставит знанье, А вы мне дайте обещанье Все танцы прежние забыть. Флорела Как в вас к себе доверья мало! Я очень вами дорожу. Позднее я вам расскажу О том, как прежде танцевала. Альдемаро А я все тайны моего Искусства вам открою скоро. (Фелисьяне.) А

Лосев А.Ф. / Жизнь (повести)

г возненавидел наш театр, что эта идея возникла в результате каких-то сознательных рассуждений?. . Вот и опять ошибся. Да разве могу я когда-нибудь ненавидеть наш театр, наше единственное утешение с тобою в жизни? Разве можно забыть эти юные мечты, эти высокие идеалы, эти потрясающие чувства, пережитые нами со сцены, эту глубокую и замечательную школу жизни, полученную нами там, в этом старинном и изящном деревянном театре, который видел в своих стенах столько мысли, столько ума, столько красоты?. . Разве можно это забыть и разве можно с этим бороться, это ненавидеть, это уничтожать? Совсем наоборот. . . Я так любил наш театр. . . Ваня, и сейчас вот слезы стоят в горле... И все же... Все же я ничего не мог сделать! Я должен -- понимаешь ли? -- должен

Лофтс Нора / Цветущая, как роза

и мне показалось, что меня обдало сладким дуновением одуванчиков. Я вдруг почувствовал себя счастливым. Не могу дать этому более глубокое объяснение и не буду даже пытаться это сделать, потому что сейчас мне кажется, что я, проживший всю жизнь на грани понимания чего-то, на пути выражения этого чего-то в словах, так и не сумел это сделать. Не осмелюсь уподобить свой разум своему телу, он все-таки явно не столь покалечен, но в то же время так же далек от совершенства. Никогда мне не доводилось шагать так свободно, как хотелось, и никогда я не выражал в нескольких метких четких словах мысли, пролетавшие в моем сознании, как птица, не оставляющая следов на небе, как облачко, бросившее тень на поле и бесследно исчезнувшее. Но в тот ве

Лукин Евгений / Амеба

тнулся. Взвыло сновидение, заклубилась полупрозрачная муть. Его подбросило с пола, поставило на ноги и швырнуло на незнакомца. Тот отскочил в испуге. Вавочка оглянулся, ища поддержки, и малость пришел в себя. Это был не сон. Это было утро. За окном - гулкий двор, и в нем - отзвуки давно пробудившегося города. И тем не менее в двух шагах перед Вавочкой стоял и смотрел на него во все глаза голый незнакомец, как две капли воды похожий на самого Вавочку. - Не понял... - изумленно и отчетливо произнесли во внезапно гулкой и вроде бы даже переставшей болеть голове. - Не по-нял!.. Вавочка уже разомкнул пересохшие губы, чтобы произнести это вслух, когда заметил, что тот, напротив, тоже раскрыл рот - причем явно с той же целью. Кожа от ненависти

Лучной Сергей / Выставка ДНК

есов. Получалось, что я был во власти бесов. Все секты, по его словам - ловушки Дьявола. Земля погрязла в безверии и грехе. Монастырь - последнее пристанище чистой жизни. Это видно по снимкам из космоса. Создается всемирная картотека, каждому выдадут карточку. Н а ней будет число зверя. Он был фанатиком, этот отец Тит. Когда-то он учился в филологическом университете. Знал литературу, по его словам, досконально. Утверждал, что все это бесовское отродье. И Пушкин. И Лермонтов. А про Байрона и не вспоминайте. Меня эти тонкости не интересовали. Я ему поверил. Он мне дал молитву, и я начал пережевывать ее, как корова жвачку. Господи, помилуй мя, господи, помилуй мя. Со всей страстностью, заложенной в моей душонке. Я чувствовал, что если не выдержу, то сойду с ума. Безумие окружало м

Льюис Клайв Стейплз / Письма баламута

Поскольку слуги Врага вот уже две тысячи лет проповедуют, что мирская суета -- одно из сильнейших и простейших искушений, казалось бы, нам трудно на этом сыграть. Но, к счастью, они совсем мало говорили об этом в последние десятилетия. В современной христианской литературе хоть и много можно найти о "маммоне" (и даже больше, чем мне хотелось бы), но очень мало предостережений о суете, выборе друзей и ценности времени. Все это твой подшефный, вероятно, назвал бы "пуританством". (Позволю себе заметить, кстати, что та окраска, которую мы придаем этому термину, принадлежит к числу наших самых весомых и ценных побед за последнее столетие. С ее помощью мы ежегодно спасаем тысячи людей от сдержанности, целомудрия и трезвенности.) Однако ра

Льюис Л. / Расторжение брака

диной белизной, рога были ослепительно синие. Я запомнил навсегда, как ржали единороги на бегу, как откидывали задние ноги и низко наклоняли головы, словно хотели рогом поразить врага. Дама завизжала во всю силу и отскочила от куста. Может быть, она кинулась к Духу, но я этого не видел. У меня потемнело в глазах, и я не узнал никогда, чем кончилась беседа. - Куда ты идешь? - спросил меня кто-то с сильным шотландским акцентом. Я остановился. Топот копыт давно умолк вдали, а я, спасаясь от единорогов, добежал до широкой долины и увидел горы, из-за которых всходило и не могло взойти солнце. Неподалеку, у покрытого вереском холмика, росли три сосны, а под ними лежали большие плоские камни. На одном из камней сидел высокий человек, почти великан, с

Маканин Владимир / Андерграунд, или Герой нашего времени

м лицо женщины, проживающей здесь. И уже чуть больше, чем женщина, мне дарят тепла обихоженные ею квадратные метры. Я их вижу. Я их (кв метры) чувствую через стены и через двери: слышу их запахи. Вбираю и узнаю. Жи- лые пахучие метры, они и составляют теперь многоликое лицо мира. Я сообразил, соотнес и подыскал сходное себе оправданиеРобъяснение: в конце концов как сторож Я вложил в эти метры заботу, личную жизнь. И стало быть, в каждой квартире (в той, в другой, в третьей) означена не только площадь (основная) на ней проживающих; то есть в каждой квартире на полу найдетсЯ и моих сколькоРто жилых метров, немного, хоть одинРдва, но моих С мной обеспеченных и мной сторожимых. (Как раньше сколькоРто каждой притаившейсЯ женщины было моей. Пусть немного.) Я называ

Максвелл Гейвин / Кольцо светлой воды

годно страдает так много ягнят и оленят. До того, как люди истребили зайцев, они были желанной добычей больших горных лисиц и этих равнинных диких кошек, и каждое утро я замечал их глубокие следы на песке у входа в норы. Но теперь зайцев нет, а ягнята всё ещё бывают по сезону, и там, где в сумерках был хороший ягнёнок, поутру остаются лишь обглоданные кости и кусок шкурки, похожий на окровавленный тампон в хирургической палате. Затем с морских скал появляются вороны, хохлатые вороны и вездесущие гиены в серых мантиях, и к вечеру не остаётся ничего из того, что долгие месяцы покоилось в чреве самки, кроме белого скелета и обрывков мягкой замызганной шкурки по размеру не больше носового платка. Среди млекопитающих, после диких кошек, наибольшее удивление у моих гостей с юга вы

Максвелл Гейвин / Лети к своим братьям, ворон

полный щупалец осьминога и крабов. Время от времени она брала щипцы и клала что-то новенькое на противень перед собой. Решётка, на которую она клала их, с трех сторон была огорожена стеклом, как виварий, и я задумался, к чему бы это. Затем я вдруг увидел, что ноги ближайшего ко мне краба на решётке шевелятся, что единственно неподвижными на всей этой поверхности были щупальца осьминога. Несколько минут спустя я понял, что крабов зажаривают живыми на очень, очень малом огне. Те, которых я видел, были на поздних стадиях приготовления, они лежали на спине с тлеющими углями под ними и могли выразить протест своей угасающей жизни только таким образом.После долгого времени всё движение прекращалось, девочка проверяла их и давала сигнал официанту. Тот приносил поднос, и она щипцами пе