Книги в электронном виде

Алешковский Юз / Кыш и я в Крыму

нельзя. - Успокойтесь, голубчик. Стыдно такому Геркулесу капризничать, как мальчишке. Мы вас ремонтируем, а вы соблюдайте режим и порядок, - ласково сказала сестра-хозяйка. - Уберите, милый, вер„вки и железки. - Ладно. Уберу. Когда со мной по-хорошему, - сказал Федя, - тогда я ш„лковый. "Странно, - подумал я, - зачем ему в санатории вер„вки и крючья? Ведь это альпинистское снаряжение. Очень странно!" Я побежал в столовую. Она была на первом этаже. Мне даже не понадобилось заходить внутрь. Папа сидел за столиком у открытого окна вместе с Василием Васильевичем, Миловановым и Торием. Я подош„л и, наверно, глупо уставился на салаты из огурцов, которые стояли на столе, потому что все трое засмеялись. - Привет! Ты что, проголодался? Огурцов

Гайдар Аркадий / Рассказы и повести

и этого было мало. - Не хватает! - опять закричал Бумбараш. - Спускай ниже, а то уйду... - Сейчас! - донесся встревоженный голос. Видно было, как мальчуган, осторожно перехватываясь за корешки сучьев, снял рубашку и надвязал пояс к рукаву. - Все равно не хватает. Давай, что еще есть! - Что же мне - штаны скидавать, что ли? - послышался сердитый ответ. - Да ты давай сам подлезь маленько. - Еще не было нужды! Однако и на самом деле обидно было не достать конец бечевки, до которой оставалось не больше чем два аршина. Бумбараш скинул шинель и, вспомнив солдатскую гимнастику, полез вверх. Сунув молоток в петлю, обдирая гимнастерку и руки, он соскользнул на землю. - Дядька, спасибо! - поблагодарили его сверху. - Куда у

Балтер Борис / До свидания, мальчики!

жалели меня и, наверное, в душе осуждали маму, нашу неустроенную жизнь. А жизнь наша была действительно неустроенной. Только тогда я этого не понимал. Я гордился мамой, ее известностью в нашем городе. Гордился тем, что она вступила в партию еще до революции, сидела в царской тюрьме и даже отбывала ссылку. Сколько я ее помнил, она всегда очень много работала. В нашем городе она была председателем союза "Медсантруд". За эту работу она получала зарплату. Но у нее еще было много общественных нагрузок: несколько лет подряд маму выбирали членом бюро горкома партии и депутатом городского Совета. А два года назад она организовала Дом санитарного просвещения. Его никак не могли включить в смету городского бюджета, и Дом не имел фонда зарплаты. Заведовать им бес

Безуглов Анатолий / Приключения на обитаемом острове

нстинктивно бросился под раскладушку. Володя тоже нырнул под свою раскладушку. - Саввушкин! - сказал в палатке незнакомый голос. Сип и Володя молчали. Только слышно было сопение Гулибабы. - Они здесь, это точно. У Саввушкина в груди вскипела обида. Это говорила Маша Ситкина. Не успел Илюха поклясться припомнить Машке это предательство, как чьи-то сильные руки вытащили его из-под раскладушки и поставили на ноги. Тут же с трудом извлекли и Володю. - Вы что же это, друзья? Вас все ищут, а вы прячетесь! Перед партнерами стоял улыбающийся летчик-испытатель. На летнюю эстраду их доставили, когда председатель жюри - это был доктор наук, приехавший из Ростова, - зачитывал решение: - За выдумку, за оригинальное решение номер

Бляхин Павел / Красные дьяволята

ью сжимались сердца. Что бы это значило? Но вот справа от ямы, в трех-четырех шагах от ребят, вынырнула из тумана серая фигура солдата с винтовкой в руке. Стараясь не шуметь, солдат быстро полз на животе. За ним тускло блеснул штык, другой, третий... Разведчики не успели еще сообразить, в чем дело, как все исчезло в тумане, словно это были призраки. И опять стало тихо... - Как это понимать? - прошептал Овод на ухо Следопыту. - Очень просто, - зло ответил Мишка. - Мы опоздали с наступлением. Бледнолицые собаки предупредили нас. Это прошла первая цепь. Вот так влипли в историю! Следопыт в затруднении почесал затылок. Когда создавалось запутанное положение, Овод обычно находился скорее и нередко выручал из беды. Так случилось и на этот раз. - Вот что, брат Следопыт

Власов Александр / Армия трясогузки

мне, когда он отдаст твои ложки-поварешки! - сказал еса- ул, уходя из кухни. - Будет исполнено! - ответил повар. МИКА В ЗАСАДЕ Мика не был ни таким ловким, как Цыган, ни таким дерзким, как Трясогузка. У Мики было другое преимущество. Хилый, с бледным лицом и умными, всегда печальными главами, он мог появляться там, где Трясо- гузке и Цыгану обязательно надавали бы по шее. Рука не подымалась на этого малыша. Зачем его бить или гнать? Он ничего не украдет: сразу видно - не воришка. И вообще какой вред может принести обездоленный застенчивый мальчуган? Помахивая непомерно широкими обрубленными рукавами, Мика с утра пробрался к дому, к которому никто из жителей города по доброй воле не подходил. Контрразведка уже работала. За высоким глу

Вольф Сергей / Завтра утром, за чаем

немыслимую прическу. - Привет, - сказала она. - Что, сильный дождь? - Средний, - сказал я. - Знаешь ли, я хотел спросить, ты кормила хомяка? Он где? - Тихо, тише, - сказала она. - Он спит. - Голодный?!! - Да нет же. - Свекольником кормила? - Что ты? Он умял огромную сосисищу, вот такую. - В полиэтилене была сосиска? - Да. - А ты ее почистила? Почистила? А то он подохнет, нажравшись полиэтилена. - Дурачок, - сказал Натка. - Станет он есть твой полиэтилен. Почистила, почистила, успокойся. - А то он... - Да брось ты, - сказала Натка. Она так и сидела спиной ко мне - не оборачиваясь. Жутко было смотреть на ее идиотскую прическу. - Нравится? - спросила она. - Да ты садись. - Не очень. Тебе лучше, как обычно. - Много ты

Выгодская Э. / Опасный беглец

в сад. - Ты так добр, Фредди, ты всех жалеешь! - сказала миссис Пембертон. Она разбудила и внимательно осмотрела девочку. Живописные лохмотья вместо платья, пышные косы, белое сари, упавшее на смуглый правильный лоб... - Красивая девочка! - сказала миссис Пембертон. Лела поняла вс„, что ей сказала мем-саиб, и очень толково ответила. Ее взяли в дом, помощницей к няньке младшего ребенка. Грудная Бетси целый день спала в люльке, под белой кисеей. Лела подавала теплую воду для купанья Бетси, освежала глиняный пол ароматной эссенцией, дергала шнур большого веера, укрепленного над люлькой, когда нянька и кормилица засыпали. Лела была ловка, смышлена. Скоро ей надели кружевной передник и приставили к парадным комнатам. Хозяин, мистер Пембертон, был высокий носатый че

Левин Андрей / Тайна запретного города

орядковыми номерами начиная с воскресенья. Таким образом, четверг - это "пятый день". Легкие шаги сзади заставили Хоанга обернуться. К могиле подошел молодой человек. "Засада!" - Хоанг лихорадочно соображал, что предпринять. Молодой человек внимательно посмотрел на него и вдруг спросил: - Вы пришли сюда, потому что знали мою мать? У Хоанга моментально пересохло во рту, по телу пробежала дрожь. Ощущение, охватившее его, было странным. Он почувствовал радость, но не такую, как при долгожданной встрече с близким человеком, а радость сдержанную, настороженную, недоверчивую. Он ответил не сразу, а закурил, чтобы скрыть волнение. Он был не готов к такой встрече. - Когда-то, очень давно, - произнес наконец Хоанг, - эта женщина (он чуть было не назвал Лан её настоящим им

Хмелевская Иоанна / Инопланетяне в Гарволине

еным сырком, а в правой - блюдечко из-под стакана. Плавным движением он поднимал блюдечко вверх, слегка наклонял, затем осторожно ставил на середину стола. Несколько раз повторив эти действия, он сопровождал их странными звуками. - Гооооп! - говорил он, поднимая блюдечко вверх, и, ставя его на стол, с упоением заканчивал: - И фррррр! Гооооп и фррррр! Секретарша остолбенела. Не столько слова, монотонные и не очень понятные, сколько полное невыразимого блаженства выражение лица социолога заставило девушку предположить самое страшное. Она хотела что-то сказать, но язык не повиновался ей, а потом, показалось бестактным делать какие-либо замечания человеку, который считал, что его никто не видит. Секретарша на цыпочках удалилась из комнаты и бесшум

Булгаков М.А. / Адам и Ева

ди! Господи! (Крестится.) Прости меня за то, что я сотрудничал в "Безбожнике". Прости, дорогой Господи! Перед людьми я мог бы отпереться, так как подписывался псевдонимом, но тебе не совру - это был именно я! Я сотрудничал в "Безбожнике" по легкомыслию. Скажу тебе одному. Господи, что я верующий человек до мозга костей и ненавижу коммунизм. И даю тебе обещание перед лицом мертвых, если ты научишь меня, как уйти из города и сохранить жизнь, - я... (Вынимает рукопись.) Матерь Божия, но на колхозы ты не в претензии?.. Ну что особенного? Ну, мужики были порознь, ну, а теперь будут вместе. Какая разница, Господи? Не пропадут они, окаянные! Воззри, о Господи, на погибающего раба твоего

Булгаков М.А. / Александр Пушкин

ство, все обстоит в добром порядке. Николай I. Проезжал с графом, вижу, у тебя огонек. Занимаешься? Не помешал ли я? Дубельт. Пономарев, шинель! Пономарев принимает шинели Николая и Бенкендорфа, выходит. Николай I (садясь). Садись, граф. Садись, Леонтий Васильевич. Дубельт. Слушаю, ваше величество. Николай I. Над чем работаешь? Дубельт. Стихи читаю, ваше величество. Собирался докладывать его сиятельству. Николай I. А ты докладывай, я не буду мешать. (Берет какую-то книгу, рассматривает.) Дубельт. Вот, ваше сиятельство, бездельники в списках распространяют пушкинское стихотворение по поводу брюлловского распятия. Помните, вы изволили приказать поставить к картин