Книги в электронном виде

Буковски Чарльз / Женщины

и взял мою последнюю книгу и ручку. - Я подумал, тебе стоит что-нибудь здесь написать для Лилли. Я раскрыл книгу на титульном листе. Дорогая Лилли, - написал я. - Ты всегда будешь частью моей жизни.... Генри Чинаски. 9 Мы с Лидией вечно ссорились. Она была вертихвосткой, и это меня раздражало. Когда мы ели не дома, я был уверен, что она приглядывается к какому-нибудь мужику на другом конце ресторана. Когда в гости заходили мои друзья, и там была Лидия, я слышал, как разговор становился интимным и сексуальным. Она всегда специально подсаживалась к моим друзьям как можно ближе. Лидию же раздражало мое пьянство. Она любила секс, а мое пьянство мешало нам заниматься любовью. - Либо ты слишком пьян, чтобы трахаться вечером, либо слишком болен, чтобы тра

Буковски Чарльз / Почтамп

, но мое отношение было несколько иным. Он снова покачнулся. Боже всемогущий, подумал я, неужели кроме меня этого никто не замечает? Я оглянулся: всем трын-трава. Все они время от времени признавались в любви к нему: Д.Г. -- хороший парень. Но теперь хороший парень тонул, и никому никакого дела. Наконец, передо мной осталось меньше почты, чем перед Д.Г. Может, смогу помочь ему хотя бы поднять журналы, подумал я. Но подошел клерк и накидал мне еще больше, и я снова почти сравнялся с Д.Г. Обоим придется круто. Я на мгновение запнулся, потом стиснул зубы, расставил ноги пошире, пригнулся, будто мне по мозгам только что дали, и шуранул внутрь массу писем. За две минуты до готовности к отправке и Д.Г., и я разобрали все письма, разложили и упаковали журналы, про

Буковски Чарльз / Сборник рассказов

ала. Я обернулся. - Вот видишь, я потерял 24 фунта и 8 дюймов за последнюю неделю. Я таю! Во мне теперь 5 футов и 2 дюйма. Это безумие! Безумие! С меня довольно. Я застал тебя, когда ты подрезала мои штанины, мои рукава. Номер не пройдет. Я опять начинаю есть. Мне кажется, ты в самом деле какая-то ведьма! - Вот глупый... Вскоре после этого меня вызвали к начальству. Я вскарабкался на стул перед его столом. - Генри Марксон Джоунз-Второй? - Слушаю, сэр? - Вы действительно Генри Марксон Джоунз-Второй? - Разумеется, сэр. - Ну что, Джоунз, мы тщательно за вами наблюдали. Боюсь, вы просто для этой работы больше не подходите. Нам очень не хочется, чтобы вы так нас покидали... Я хочу сказать, что нам не хочется вас вот так отпускать, но...

Булгаков М.А. / Зойкина квартира

. Человек тридцать было сегодня. А м е т и с т о в. Отдыхайте, товарищи дорогие, согласно Кодекса труда. Отдыхайте. Предайтесь разумным развлечениям, съездите на Воробьевы горы... Ш в е я. Какие тут горы, Александр Тарасович. До постели бы только добраться! А м е т и с т о в. Я вас понимаю. Я сам мечтаю только об одном, как бы лечь. Лягу, почитаю на ночь что-нибудь по историческому материализму и усну. Не надо убирать, Варвара Никаноровна, товарищ Манюша все сделает. З а к р о й щ и ц а. Прощайте, Александр Тарасович. Ш в е я. До свидания. Уходят. А м е т и с т о в. До свидания, до свидания... У, черт, замучили, окаянные. В глазах только одни зады и банты, больше ничего нет. (Достает из шкафа бутылку коньяка, выпивает рюмку.) Фу... Зоечка! Дорогая директриса! З о я (выхо

Бурмакин Э. / Дверь

Бутин Эрнст / Се человек

еще немного. А густая и вязкая, горластая процессия уже начала расползаться по Двору язычников, просачиваясь между паломников, заполняя свободное пространство и уплотняя толпу. Сквозь поредевшее окружение Елеазара Иуда ящерицей проскользнул к Равви. Здоровяки Симон Кифа и Иаков Заведеев, как и уговорились с ними заранее, сразу же подхватили Равви и взметнули его на свои плечи, а Иуда с Кананитом бросились в толпу перед ними, плечами, кулаками освобождая проход, сшибая с ног нерасторопных, свирепо, надрывно, так что вздулись жилы на шее и чуть не полопались глаза, вопя: - Прочь с пути! Дорогу сыну Давидову! Дорогу царю Иудейскому! И началось! Сикарии с дикими криками, визгами ворвались в овечьи и бычьи стада, закрутились, заизвивались, тыча кинжалами животных: те заметались, с

Буццати Дино / Татарская пустыня

здится в его собственной душе. Потом Джованни увидел какой-то портик, коня на белой дороге, ему почудилось, что кто-то зовет его по имени, и он погрузился в сон. V На следующий вечер Джованни Дрого впервые принял дежурство на третьем редуте. В шесть часов вечера во дворе были построены семь караульных отрядов: три для форта, четыре для фланговых редутов. Восьмой отряд, предназначавшийся для Нового редута, выступил раньше: дорога туда занимала довольно много времени. Ветеран Крепости старший сержант Тронк повел на третий редут двадцать восемь человек, с горнистом - двадцать девять. Все они были из второй роты капитана Ортица, куда получил назначение и Джованни. Дрого принял командование караулом и вынул из ножен шпагу. Семь заступающих в караул отряд

Бучельников Н. / Возвращенец

на огонь ставить не стал и вообще костер развел скорее в дань привычке, в нем не было никакой необходимости. В "меню" на обед была банка рыбных консервов с сухарями и кипяченой водой, налитой утром в термос. Поесть нормально он планировал вечером, остановившись на ночлег. Можно было бы вообще не устраиввать сейчас никакого обеда, а ограничиться парой сухарей по дороге, но чертовски устал с непривычки. Отдохнуть с часок было просто необходимо. "А там и до вечера останется только три перехода. Как-нибудь продержусь. И потом - с каждым приемом пищи рюкзак будет все легче и легче. А идти все равно все тяжелее и тяжелее. Вот она - настоящая диалектика. Да, сейчас бы на костерок пару-другую шампуров с мясом - вон как камни удачно стоят, ни дать, ни взять - настоящий мангал, а к ша

Былинский В. / Июльское утро

Бэккет Самуэль / Пьесы разных лет

ать... Моню... ну, дальше... дальше... Молчание. Ведущий. Что же, можно и так. Говорят - это все у него в голове. Но нет, я включаю. Голос. ...падает... падает снова... нарочно ли, нет ли... я не ви- жу... он лежит на земле... вот что главное... лицом в песок... раскинуты руки... дюны голые... голые совершенно... в том же старом пальто... слишком светлая ночь... что бы там ни говорили... море громче... грохо- чет, как гром... и белые вихри... Моню... у него в голове... да, так что у него в голове... покой... снова покой... у него в голове... больше не надо идти... больше не надо искать... спать... э, нет... еще не сей- час... он встает... сперва на колени... упираясь руками... в песок... свесив голову... потом на ноги... во весь рост... всей гр

Вайман Наум / Щель обетованья

модернизм - ситуация), человек "отпадет" окончательно и природное существо погибнет. Иное дело - религия. Она - правильный антагонист культуры, ее антипод, поскольку - тут я с тобой полностью согласен - борется за те же рынки. Согласен я и с тем, что искусство - смертельный враг религии. Но почему? Потому что противоположным образом отвечает на тот же самый вопрос - вопрос об онтологической природе реальности. Религия с наивной непринужденностью объявляет истинной реальностью иллюзорное порождение "несчастного сознания". Это тоже "утешение", но, как видишь, утешение утешению рознь. Что же касается динамики взаимоотношений между искусствои и религией, то тут ты не совсем прав. Ты пишешь, что религия "успешно конкурирует с искусством" ( с тем, которое описывается "моим" катарсисо

Вайсс Ян / Дом в тысячу этажей

ьно принадлежат Галио, так как договор был подписан самим Муллером! Вот когда только понял наш Господь, какую цену заплатил за десяток островков... Галио фактически стал владельцем всех звезд, а Муллер - лишь той единственной планеты, на которой он жил. Лили-лилили-ме-е-е! Сказочные сокровища, диковинные плоды, новые металлы, драгоценные камни - все это, согласно проклятому договору, принадлежало старику Галио! Пи-пи-пи-пи... И нашему Великому Благодетелю волей-неволей пришлось выкупать у Галио одну за другой покоренные звезды... Он просто не мог допустить, чтобы вновь открытыми звездами владел кто-то другой, чтобы кто-то другой, а не Он давал им имена, и точно так же не мог нарушить договор, который скрепил собственной подписью. А пока все шло